– Пусть он пират и предатель, – осторожно сказала Эвелин,– пока он болен, мы обязаны ему помочь?

– Отведите его в дом, – решил я. – Алис, Эвелин, он в вашем распоряжении.

Собрав всех мужчин у нашего боевого поста, я устроил совет. Пираты остались без пищи и воды, пороха у них – на десяток-другой выстрелов. Если не сегодня, то завтра утром они решат сдаться. Наверное, все, кроме Стива. Этот непременно предпримет какую-нибудь каверзу[41]. Поэтому решено было Джобу и Робертсону вернуться на плот и остаться там на ночь, прихватив с собой запас факелов, на тот случай, если ночью к ним попробуют подплыть.

Они двинулись на озеро, а мы принялись ждать.

Пираты оказались не такими уж стойкими. Через два часа на просеке показался Герберт с белой тряпкой в руке. Встав на нижнюю ступеньку, он закричал:

– Эй, наверху! Капитан Том, на два слова!

– Что вам нужно? – крикнул я сверху.

– Капитан, довольно нам ссориться! Мы хотим вернуться к себе на остров! Отдайте шлюпку, и вы избавитесь от нас!

– Где мистер Стив, почему вы говорите вместо него?

– Он неважно себя чувствует, мистер Том! Ваше ядро оглушило его!

– Он получил ультиматум! Почему наши требования не выполняются?

– Но, мистер Том, всё оружие находится у нас! Вряд ли вы можете что-то требовать!

– Чего вы сумели добиться с этим оружием? Вы заперты здесь, без воды и пищи. Через пару дней вы застрелите себя сами, чтобы не мучиться!

– Если не отдадите шлюпку, мы ночью подплывём к плоту и перережем всех ваших пушкарей! Потом вернёмся на наш остров и хорошенько подготовимся к новому визиту. Тогда пощады не ждите!

– Ваш остров, как военный трофей, объявляю территорией Британии! А плоты, мистер Герберт, на ночь уйдут отсюда. И знаете куда? На тот остров, где мы заберём все припасы из вашего форта. Если вы рискнёте отправиться туда вплавь, вам всё равно придётся бросить оружие. И тогда там, начав умирать от голода, вы не сможете даже застрелиться.

Повисла длинная пауза. Герберт стоял неподвижно, сгорбившись, опустив голову. Я перегнулся через кирпичный барьер и закончил:

– Условия прежние! Сегодня, до заката, выдать своего главаря и отдать оружие. Передайте всем! Этот разговор – последний!..

Что случилось в следующий миг – не сразу дошло до моего сознания. Сначала я почувствовал удар, как если бы чей-то кулак двинул меня между нижней челюстью и левым плечом. Затем увидел дымок внизу, между деревьями, и услышал знакомый, лопающийся звук мушкетного выстрела. Я отпрянул к стене. Пуля прошла возле шеи, сорвав кожу с плеча. Вниз по груди горячей змейкой метнулась кровь. Джейк и Бэнсон бросились ко мне, лица их были искажены гневом и страхом. Увидев, что счастливая звезда моя не оставила меня, Бэнсон зажал рану платком, а Джейк, подбежав к краю площадки, заорал вниз:

– Никакого ультиматума! Все сдохнете!

– Нет, нет! Мистер Том! – раздался в ответ вопль Герберта. – Это Стив! Клянусь, я ничего не знал!

Джейк, сжав кулаки, замер возле пушки, а Бэнсон повёл меня в дом.

Через полчаса закончились все волнения. С промытой и перевязанной раной я стоял на террасе, у пушки. На лестнице, чуть ниже сгоревшей вязанки, было сложено оружие. Мушкет, ружьё, пистолеты, шпаги. Ещё ниже, у самых деревьев, понуро переминались с ноги на ногу пятеро пиратов. Впереди всех стоял связанный Стив. Без треуголки, волосы всклокочены, камзол нечист и изодран.

Бэнсон, хмурый и грозный, сгрёб в охапку и притащил оружие наверх. Следом потопала понурая компания.

Всех заперли в комнате с Даниэлем. Стива, не развязывая, усадили на пустой бочонок возле Жука. Джейк нацепил на палку белый лоскут, вышел на террасу и принялся размахивать им из стороны в сторону. Это был сигнал. Плоты медленно двинулись к берегу.

Оружие было возвращено всё, кроме толстого двуствольного пистолета. Стив зашвырнул его в озеро, когда пираты решили отдать оружие. (После этого его и связали.) Мне показали место, куда он выбросил пистолет, и я хорошо всё запомнил, надеясь отыскать его на дне.

Когда я вернулся в дом, там царил переполох.

– Стив прыгнул с обрыва! – сообщил мне Джейк. – Прямо вниз, в воду!

Возле бочонка лежала связывавшая его верёвка, а ярдах в ста от нас в океане плыл сам беглец. Он направлялся к большому острову.

– Если побежим к шлюпке, может, успеем догнать? – предложил кто-то.

– Не стоит усилий, – не оборачиваясь, отозвался я. – Может, даже и к лучшему. Тюрьму не надо строить.

И мы занялись судьбою пиратов.

Пленных усадили в шлюпку, на вёсла. Бэнсон и я с заряженными пистолетами сели на корме у руля. На носу расположились Джейк, Джоб, Робертсон и перевязанный Даниэль. (Он умолял нас не отправлять его вместе с пиратами, клялся, что никогда больше не заслужит ни одного упрёка. Матросы, однако, настояли, чтобы сейчас взять его с собой.)

Я спросил, как его заставили совершить предательство. Убитым голосом, не поднимая глаз, он ответил, что сам пошёл на это.

– Хотел есть досыта и не работать больше, – признался он.

Эта честность решила его судьбу.

– Останешься с нами, – согласился я. – По крайней мере, до тех пор, пока не поправишься.

Нох и Оллиройс оставались в крепости.

Мы причалили к тому самому месту, напротив родника, где я останавливался тайком, ночью, когда запасался водой. Пираты попрыгали в воду, втащили на берег нос шлюпки, вынесли вёсла. Мы пересекли песчаный пляж и вошли в заросли. Десяток шагов – и вот он, ненужный, бессмысленный форт. Узкое окно, под ним – пара камней, служащих ступенями, – чтобы влезать внутрь. Внутри темно, сыро. Отчётливо пахнет плесенью.

Герберт, Хокс, Готлиб и маленький, с синим, разбитым лицом Глэг уселись под стеной, такие же мрачные, как и их бессмысленный форт. Я сказал им:

– Снимите брёвна с крыши, два или три. Под этим проёмом выложите очаг, кирпичи вам привезём. Поделимся и досками – сделаете себе нормальный пол, иначе у вас здесь будут и мокрицы, и пауки, и земляные блохи.

Мы вынесли на берег две пилы, лом, три лопаты, ящик с солью, бочонок с зерном.

– Рубите деревья, – сказал я пиратам, – жгите их, расчищайте поле. Посеете зерно – будете с хлебом, ведь сухари у вас уже кончились?

– Иначе зачем бы мы к вам заявились,– хмуро отозвался Герберт.

Я покопался в шлюпке, вынес ещё связку гвоздей, точильный брусок, мыло. И за всем этим не заметил, как матросы вместе с Даниэлем скрылись в лесу. В тревоге поспешив по их следам, я услышал голоса, а вскоре заметил и их самих, на крохотной тенистой полянке. Там росло могучее дерево, громадный сук его протянулся через всю поляну. На нём висела, зловеще покачиваясь, завязанная в петлю верёвка. Под ней, на перевёрнутом вверх дном бочонке стоял белый, как полотно, Даниэль.