что Шах Мухаммад Бахши-йи Дивана с толпой искателей приключений и уцелевшими от меча остатками чагатайского войска укрылся в крепости Келат[282], а сардары эмиров и чагатайских царевичей рассеялись по Хорасану. Августейший ум принял твердое решение осадить Келат и изгнать чагатайцев из пределов Хорасана. [Шайбани-хан] направился в Нису и Баверд. В это время прибыли заявления султанов Мавераннахра, в частности 'Убайдаллах-султана, о том, что султаны [Кипчакской] степи, собрав большое полчище, намереваются совершить нападение на области Мавераннахра. А сын Джаниш-султана /92а/ по имени Ахмад-султан с благородной знатью, казахскими богатырями и именитыми их султанами направился для нападения на область Самарканда и Бухары. Если августейшие знамена не выступят против них, то они здесь ни минуты не упустят поднять мятеж, противодействовать, завести смуту и злодействовать. Когда это известие было услышано покорными порогу высокой, как небосвод, обители и картина нападения казахов была представлена наместникам августейшего, то, несмотря на то что уже был сделан один переход от Мерва к Келату, он тотчас же счастливо направил поводья быстроходного [коня] на Мавераннахр и в быстроте движения превзошел скорость утреннего и вечернего ветра. В два дня или больше он переправился через реку Джейхун и миновал Кара-Куль[283]. Земля, по которой совершали счастливый переход к Бухаре, от пыли благоухающего кортежа стала [предметом] зависти чистейшей амбры.

Ахмад-султан, сын Джаниш-султана, с бесчисленными войсками, [состоявшими] из опытных бойцов и славных богатырей и превышающими пятьдесят тысяч человек, сел на коня с намерением совершить нападение. На отдохнувших лошадях, копыта которых еще не стерлись на путях набегов того года, он вознамерился совершить набег на области Мавераннахра и даже осадить Бухару и Самарканд. Но молва о движении августейшего кортежа поколебала и потрясла здание их выносливости и основание их стойкости. Где им было проникнуться мыслью, что на первом году завоевания Хорасана, несмотря на то что весь Хорасан и его внушительные крепости были набиты чагатайскими государями, именитыми эмирами, у августейшего кортежа ханского величества [все же] найдется возможность возвратиться в Мавераннахр? При такой твердой уверенности в улусе они, прокричав «Пошел!», погнали коней отваги на поле безрассудства, думая, что кортеж ханского величества занят устранением чагатайцев и удобного случая повернуть обратно в Мавераннахр не представится, а у войск Мавераннахра не окажется силы противостоять и сражаться с ними. Следовательно, завоевание Мавераннахра /92б/ для них осуществится скорейшим образом и в самое ближайшее время без задержки и промедления. Внезапно извещенные осведомителями, они узнали, что августейший могущественный кортеж пересек Джейхун и теперь области Самарканда и Бухары сделались местом расположения славных войск. Тотчас же пробил барабан выступления, и среди них раздался звук трубы бегства, наподобие ворона, предвещавшего разлуку с ними. Совершив нападение на округ Куфин, на крепость Дабуси[284] самаркандского вилайета, тумана Согд и на некоторые бухарские вилайеты, находившиеся по ту сторону реки Кухак[285], они захватили в полон мусульман, рабов, скот и все, что нашли из имущества и утвари узбеков и раийатов, и как можно скорей повернули обратно через Бухарскую степь. Они переправились через Сейхун напротив крепости Узгенд и прибыли в юрт Джаниш-султана, который находился по соседству с юртами казахов в области Туркестан. И они укрылись в убежище безопасности от прибытия войск ханского величества. Говорят, что они так торопились, что захваченным и обращенным в рабство мусульманам, которых взяли в виде добычи, они проткнули уши, продели сквозь них бечеву, привязали ее к лукам седел и вереницу за вереницей тянули на веревке, погоняя рабов божьих, покуда поспешно не довели их до своего юрта и становищ. Число рабов-мусульман, которых угнали во время набега, превысило несколько тысяч. Когда приносящий счастье кортеж расположился здраво и невредимо в городе Бухаре, то [Шайбани-хан] обратил внимание на состояние людей той области, семьи которых погромили и ограбили казахи. Устами соболезнования и благосклонности он расспросил о положении тех бедняков и изволил дать обещание отомстить тем злосчастным злодеям. Когда дни нападения казахов миновали, и толпы их улуса вернулись в [Кипчакскую] степь, срок /93а/ устранения их был перенесен на будущий год[286]. И царские милости получили значение слов: Окажите милосердие [тому}, кто на земле, тогда вам окажет милосердие тот, кто на небе, и он оказал милосердие тем бедным, которые жаловались [ему]. Он заботливо предоставил много верблюжьих поклаж кербаса, чтобы жители Куфина и. подчиненных Бухаре и Самарканду местностей, приготовив выкуп за своих пленников, отправились бы в [Кипчакскую] степь и вернули обратно своих пленных.

Счастливые знамена переправились через Джейхун и превратили вследствие переправы реку Амуйе в подобие Млечного Пути, [когда по нему] проходит Сириус, и, пройдя пустыню Шир-и Шутур, прибыли в Мерв. В Мерве [хан] соизволил остановиться на один день. С намерением искоренить остатки чагатайцев он, идя от стоянки к стоянке, до летних пастбищ Астрабада не сделал ни одной остановки. Еще до прибытия августейшего кортежа в Мерв, могущественный государь 'Убайдаллах-султан со знатными лицами августейшего войска прибыл к священной гробнице [имама] Ризы[287] в качестве сторожевого отряда. Мухаммад Касим, сын Султан Хусайн-мирзы, с уцелевшими в бою чагатайцами, после движения предвещающих счастье знамен в Мавераннахр, возвратился из Ирака в Хорасан и находился в Мешхеде [имама] Ризы. Ибн Хусайн-мирза и Фаридун Хусайн-мирза[288], сыновья Султан-Хусайн-мирзы, подняли знамя власти в Себзеваре, Нишапуре, Туршизе[289], в округах Турбата[290], Заве[291] и в окрестностях и занялись взиманием налога и сбором доходов. 'Убайдаллах-султан и могущественные эмиры, находившиеся в кортеже его высочества, вместе с победоносными войсками прибыли в Мешхед. Мухаммад Касим, сын Султан-Хусайн-мирзы, построил заграждения на улицах и превратил Мешхед в крепость. Войско Убайдаллах-султана в одно мгновение разрушило основание стены их крепости и вошло в город. Мухаммад Касим был побежден его могучей рукой и убит. Отдохнув после захвата Мешхеда, они направились в Нишапур и Себзевар. Ибн Хусайн и Фаридун Хусайн с многочисленным войском, собранным в Себзеваре, и чагатайцы, которые потеряли своих лошадей и пожитки, в надежде на победу, частью верхом на слабых животных, частью пешие, отправились в бой.

В местности Рабат-и Дудар /93б/ они открыли перед собой две двери: беды и несчастья, урока и пагубы. Несмотря на то что светильник их могущества начал угасать, они [еще раз] вспыхнули, как бывает со светильником перед тем, как погаснуть. В конце концов они открыли свой колчан мужества рукою тех, кто побеждает, и оба бежали с этого поля боя.

Себзевар и прочие области Хорасана вновь были завоеваны августейшими войсками. Поскольку это очень знатная