Впрочем, погодя и в небе появилась высотная цель, фоня наведенными сигнатурами – РЭБ-наблюдатель.

Тот ли это «Орион», что был прежде… или какая-нибудь другая американская самолетина?! Ею занимались станции радиотехнических дивизионов всех озадаченных кораблей, пытаясь по тонким структурам локационных сигналов классифицировать супостата.

Естественно, и тот «жук», блуждающий в пределах ста километров, занимался похожим делом, «читая» в ответку параметры советских кораблей.

Эскадра продолжала держать средний экономический ход 16 узлов.

В ходовых рубках полумрак, подчеркивающий сигнальные (желтые, зеленые, красные) лампочки. Слышно тихое жужжание приборов, щелчки автопрокладчика, доносятся бубнящие голоса операторов и ответственных офицеров.

На боевых постах внимательные глаза и уши – люди напряжены… на вахте, по боевому расписанию, на усиленном штате, у поисковых и следящих приборов, стрельбовых станций.

Дежурные расчеты в башнях, в каждом ракетном и артиллерийском погребе, на сигнальных мостиках.

Глухо, поднывающе гудят турбовентиляторы, нагнетая воздух в машинные отделения… Заведомо другие, мощные ноты берут главные турбинные установки…

Где-то у кого-то клацают маневровые клапаны…

И жара – в котельных, у испарителей, в электростанциях.

Ордер с учетом времени суток и уже приобретенного опыта незначительно изменил конфигурацию. Между кораблями поддерживалась обычная эфирная внутриэскадренная сеть, происходило перемигивание ратьеров, и даже топы иногда мерцали, помня о достаточно оживленном судовом движении в этом районе.

Луна отсутствовала, однако ночь была более-менее ясная, при необходимости огни видны сравнительно далеко.

Согласно маршрутной карте по левому траверзу всего в десяти милях проплывали Парасельские острова, а потому запросто могли подвернуться под форштевни китайские или вьетнамские рыболовецкие «деревяшки»[130], которые радаром брались не всегда хорошо.

Вообще-то на этот счет существуют международные правила[131]… но попрали!

Пусть потом МИД разгребает завалы дипнот.

А для пущей безопасности в авангарде ордера выстроились эсминцы, что «подметали» по ходу движения от случайно подвернувшихся гражданских посудин.

Но это только здесь, в открытом море.

А вот в «узких местах» с интенсивным судоходством, как-то: пролив Баши или Тайваньский (командующий походом еще не решил, каким)… и далее в Корейском – эти проливные зоны намеревались пройти в дневное время суток. И флагманские штурмана «ползали» по картам с линейками, вымеряя мили, узлы и точки поворота, чтоб точно высчитать часы и место.

В 22:50 по местному снова отличился уже почти легендарный, «коварно подставивший американский ракетный крейсер» «Бесследный»!

– Плавающая мина слева шестьдесят, дистанция десять метров! – поднял тревогу сигнальщик левого борта.

Эсминец немедленно отыграл кормой вправо, добавив оборотов, расходясь с опасностью. О чем командир (уж лучше перебдеть) немедленно «отбил радио» на флагман.

Масляно-поблескивающий предмет заплескался в форштевневой волне, проходя вдоль борта, с лееров свесились, рассматривая – что за хрень!

Ан нет! Ложная! Гидроакустический буй… свой… «камовский».

«Стоп машина», «малый задний» – подцепили багром, вещь для противолодочников расходная, но народных денег-то сто́ит.

И опять затишье. Затишье перед чем-то? Или совсем?

– Неужели не будет никаких сюрпризов? – Поглядывал на кропотливо несших вахту офицеров командного пункта контр-адмирал Анохин.

Сам удивляясь и, что уж, – вполне радуясь. Подождал еще полтора часа и:

– Я спать. Будить по первому серьезному «звонку».

* * *

Время к полуночи. Обстановка расслабляющая. Почти тишина.

По-прежнему в восточном секторе отслеживаются уже «прижившиеся» фрегаты – один устойчивой меткой на растровой развертке, другой из-за радиогоризонта лишь «лоскутом» своей РЛС в режиме кругового обзора… то есть «мазнет», пропадет, и снова…

В небе какими-то вялыми и длинными галсами, то удаляясь, то возвращаясь, меняя эшелоны, бродит «Орион».

В 23:40 с нулевого пеленга (то бишь сбоку) курсовой левофланговый «номерной» СКР-3 дальнего дозора ловит вполне устойчивое отражение собственных локационных волн от трех надводных объектов (кто это у нас тут такие?).

– Три цели строем кильватера, – докладывает прильнувший лицом к резиновому обрамнику станции слежения оператор.

– На запрос не отвечают. Классификации не подлежат, – продолжают поступать данные, – курс 230, скорость 12 узлов. Не меняется.

«Сторожевик» рванул на сближение, запросив разрешение у флагмана кратковременно взять цели на сопровождение стрельбовой станцией универсального калибра.

Получил.

Неизвестные продолжали следовать неизменными параметрами, не реагируя ни на боевое облучение, ни на радиозапросы. Вели себя как слепые сейнеры, если бы не очень уж по-военному подозрительный строй кильватера. Навскидку сделанный штурманский расчет показывал, что если они не изменят курс, то пройдут траверзом под острым углом к ордеру по корме. Но кто их знает.

СКР-3, набрав полный ход, выводил длинную циркуляцию, намереваясь зайти к «нарушителям» с кормовых углов (типа подкрался сзади!), выключив радары и радиопередатчики.

Вместо него этим делом (эрэлэся) активно занялся эскадренный миноносец «Вызывающий», что следовал разнесенным уступом, страхуя.

И «молчуны» не выдерживают! Втыкают свои радары, начинают частить светофильтрами, экстренно вызывают на международной радиочастоте, завякав ломаным английским (хреновеньким таким, с азиатским акцентом) на повышенных тонах:

– Военный корабль по пеленгу 50! Я судно «Фушунь» флота КНР. Прошу сообщить причину облучения системами наведения оружия.

* * *

Китайцев завернули, вынудив изменить курс, дистанцируя от советской эскадры.

Успевший незаметно приблизиться на три кабельтова СКР-3, прежде чем узкоглазые резко взяли «право на борт», осветил их прожекторами, что дало представление о подозрительном отряде.

– По словам командира «сторожевика», – докладывал начальнику штаба эскадры оперативный дежурный, – «головным» однозначно был старый советский эсминец проекта «7»…

– Это которые еще в 1955 году им передали, по-моему. Четыре единицы.