думал, что если она отправится в будущее и обнаружит, что ее ребенка там не существует, это отнимет у нее последние силы. Именно поэтому Нагаре был так непреклонен.

– …

Кей стояла перед тем самым стулом, слабая, но непоколебимая. Она не могла отказаться от своего решения. Она не собиралась отступать.

– Мне нужно, чтобы ты решила, на сколько лет ты переместишься в будущее… – внезапно сказала Казу. Она проскользнула перед Кей и убрала чашку кофе, из которой пила женщина в платье.

– Сколько лет? И какой месяц, день и время? – уточнила она свой вопрос.

Затем Казу посмотрела в глаза Кей и кивнула.

– Казу! – строго крикнул Нагаре. Но та проигнорировала его и произнесла со своим фирменным бесстрастным выражением:

– Я запомню. Я позабочусь о том, чтобы вы могли встретиться…

– Казу, милая…

Казу пообещала Кей, что позаботится о том, чтобы ее ребенок был в кафе, когда Кей переместится в будущее.

– Так что тебе не о чем беспокоиться, – подтвердила Казу.

Кей коротко кивнула, глядя ей в глаза.

Казу считала, что ухудшение состояния Кей в последние дни связано не только с развитием беременности, но и со стрессом, который она переживала. Кей не боялась умереть. Ей было страшно от мысли, что ребенок будет расти без нее. Этот страх разрушал ее здоровье и отнимал ее силы. И чем хуже становилось ее здоровье, тем сильнее был страх не выжить, оставить ребенка без матери. Казу боялась, что если Кэй продолжит двигаться по этому порочному кругу, то она истощит себя, и тогда жизни обоих, матери и ребенка, могут оборваться.

В глазах Кей появился проблеск надежды.

(«Я могу встретиться со своим ребенком».)

Это была маленькая, очень маленькая надежда. Кей повернулась, чтобы посмотреть на Нагаре, сидящего за барной стойкой.

– …

Нагаре мгновение молчал, а затем с коротким вздохом отвернулся.

– Делай что хочешь… – сказал он, разворачивая барный стул так, чтобы быть спиной к Кей.

– Спасибо… – сказала Кей, глядя в спину Нагаре.

– …

Убедившись, что Кей сможет протиснуться между столиком и стулом, Казу взяла чашку, из которой пила женщина в платье, и исчезла на кухне. Кей глубоко вдохнула, медленно опустилась на стул и закрыла глаза. Котаке молитвенно сложила руки, а Нагаре молча смотрел на бумажных журавликов.

Кажется, Кей впервые увидела, как Казу пошла против воли Нагаре. За пределами кафе Казу редко чувствовала себя комфортно, она почти не разговаривала с незнакомыми людьми. Казу ходила в художественную школу, но Кей никогда не видела, чтобы она общалась с другими студентами. Возвращаясь из университета, она помогала в кафе, а когда кафе закрывалось, уходила в свою комнату, где работала над рисунками.

Рисунки Казу были в стиле гиперреализма. Используя только карандаши, она создавала работы, которые казались такими же реалистичными, как фотографии. Она могла изобразить реальность только такой, какой видела ее сама. Другими словами, она не рисовала ни воображаемого, ни вымышленного. Люди не видят и не слышат реальность настолько объективно, как им кажется. Она искажается их собственными переживаниями, мыслями, обстоятельствами, фантазиями, предрассудками, предпочтениями, знаниями. Знаменитый художник Пабло Пикассо в возрасте восьми лет сделал набросок обнаженного мужчины. В 14 лет он написал реалистичную картину католического причастия. Позже, переживая шок от самоубийства лучшего друга, он создал цикл картин в оттенках синего, которые стали известны как «голубой период». Потом встретил большую любовь и создал яркие и красочные произведения «розового периода». Под влиянием африканских скульптур он увлекся кубизмом. Позже обратился к неоклассическому стилю, продолжал творить в стиле сюрреализма, а потом создал свои знаменитые картины «Плачущая женщина» и «Герника».

Эти работы отражали объективный мир глазами Пабло Пикассо. Они стали проекцией мира, проходящего через фильтр, которым и был сам Пикассо. До сих пор Казу никогда не опровергала и не спорила с мнениями и поступками людей. Это потому, что внешние объекты проходили через фильтр, не содержащий ее собственных чувств. Что бы ни случилось, она не принимала происходящее близко к сердцу. Это было кредо Казу и ее мироощущение.

Так она вела себя со всеми. Ее холодность при обращении с клиентами, желающими вернуться в прошлое, была ее способом сказать: «Что бы там ни было, но ваши причины вернуться в прошлое – это не мое дело». Но сейчас все было по-другому. Казу дала обещание. Она подталкивала Кей к путешествию в будущее. Поведение Казу напрямую влияло на будущее Кей. Кей знала, что у Казу должны были быть свои причины вести себя не как обычно. Но она не сразу поняла, что это за причины.

– Сестренка… – Кей открыла глаза на голос Казу. Стоя у стола, Казу держала в руках серебряный поднос с белой чашкой и маленьким серебряным кофейником.

– Ты в порядке?

– Да, я в порядке.

Кей выпрямилась, и Казу молча поставила перед ней кофейную чашку.

(«Сколько лет, отсчитывая с этого момента?»)

Легким наклоном головы она подсказала, что нужно делать.

Кей задумалась на мгновение.

– Хорошо, тогда я хочу, чтобы сейчас было 27 августа, на десять лет вперед… – объявила она. Услышав дату, Казу еле заметно улыбнулась.

– Хорошо, – ответила она. 27 августа было днем рождения Кей. Она подумала, что это была дата, которую ни Казу, ни Нагаре не забудут.

– А время? – спросила Казу.

– 15 часов, – ответила Кей мгновенно.

– Через десять лет, 27 августа, в 15 часов…

– Да, пожалуйста… – сказала Кей, улыбаясь. Казу кивнула и взялась за ручку серебряного кофейника.

– Приступим… – Казу вернулась к обычному хладнокровному поведению.

Кей посмотрела на Нагаре.

– Скоро увидимся… – игриво произнесла она. Нагаре не обернулся.

– Да, ладно, – просто ответил он.

Пока Кей и Нагаре перекидывались словами, Казу подняла кофейник и держала его неподвижно над чашкой.

– Выпей свой кофе до того, как он остынет… – прошептала она.

Кей почувствовала общее напряжение в зале.

Казу начала наливать кофе, узкая черная струйка побежала из носика кофейника, медленно заполняя чашку. Но взгляд Кей был прикован не к чашке, а к Казу. Когда кофе заполнил чашку, Казу заметила взгляд Кей и тепло улыбнулась. Она давала понять: «Я прослежу за тем, чтобы вы встретились».

Из чашки начал подниматься мерцающий пар. Кей почувствовала, как ее тело становится невесомым, прозрачным, растворяется вместе с паром и полутемным залом кафе.

Раньше Кей с восторгом погрузилась бы в этот опыт, стараясь не пропустить ни минуты этого уникального путешествия, но сейчас все, что ее интересовало, это предстоящая встреча со своим ребенком. Она просто ощущала головокружение и вспомнила свое детство.

У отца Кей Митинори Мацузава тоже было слабое сердце. Когда Кей училась в