— Жером, будем уж называть его так, как он сам себя называет, хотя у него наверняка иное имя. Безусловно, Жером виновен, однако, в убийстве не менее трех дюжин рыжеволосых дам. Но серийные убийцы, как утверждают заморские ученые, убивают по своей особой схеме, никогда от нее не отходя. Так зачем же Жерому, который убивал рыжеволосых дам, убивать еще и постояльцев? Ведь среди исчезнувших не было ни одной рыжеволосой, не так ли?

— Что вы хотите сказать? — уточнил Прасагов, и Лялько продолжил:

— «Петрополис», надо отметить, словно притягивает криминальных и извращенных типов. Сначала история с кражей драгоценностей мадам Розальды, которая кражей-то и не была…

Он бросил взгляд на Антонину.

— …Потом убийство самой Розальды. Обнаружение человечьих скальпов и задержание Жерома. И, наконец, история с пропавшими постояльцами! Шесть человек за короткое время. Шесть человек!

— Семь! — заявил Викентий, а Аглая вдруг резко ударила тростью об пол.

Лялько уставился на Викентия и после паузы кивнул:

— Действительно, семь. Ибо одна из жертв была беременна, что, однако, крайне ловко скрывала и о чем вы, Викентий Иванович, никак не могли знать. Точнее, могли, но только в том случае, если бы имели отношение к попытке, скажем так, избавиться от тела жертвы путем расчленения оного и обнаружения во чреве еще не родившегося несчастного младенца!

Викентий попятился, а Аглая крикнула:

— Евстрат, это что такое? Ты разве не видишь, что эта ищейка просто-напросто спятил! Это все повар убивал!

Развернувшись, Лялько уставился на Костяную Ногу и сказал:

— Сударыня, подле тела мадам Розальды был найден рыжий волос. Да, она сама была рыжая, но волос-то был мужской, ибо волосы, конечно же, далеко не все одинаковы! И найденный волос былиз мужской бороды! А рыжая борода в «Петрополисе» имеется, насколько я в курсе, только…

Он не успел договорить, потому как Викентий, обладатель роскошной рыжей бороды, схватил обеими руками кресло и поднял над головой, намереваясь защищаться до последнего. Антонина, не растерявшись, ударила Викентия ногой в колено, отчего тот, взревев, криво швырнул кресло в Лялько, явно целившись в голову, но промахнулся. Но Роман Романович все равно от удара полетел на пол, а Викентий кинулся в смежный с библиотекой музыкальный салон.

— За ним! — крикнул Лялько, пытавшийся подняться, но к нему подоспела Аглая и стала колошматить сыщика тростью.

— Тетушка, вы что делаете?! — растерянно наблюдал за всем этим Прасагов, а Антонина, понимая, что с остервеневшей Аглаей, к тому же вооруженной массивной тростью, ей не справиться, распахнула дверь библиотеки и закричала что было мочи:

— На помощь! Романа Романовича убивают!

А затем, услышав топот сапог полицейских, устремилась в музыкальный салон за Викентием. Она заметила, как тот исчезает в черном проеме в стене. Еще до того, как вмонтированная в стену колонна с бюстом Бетховена встала, закрывая проем, на место, Аглая нырнула во тьму вслед за Викентием, не забыв, однако, подтащить к проему кресло и сделав так, чтобы секретная дверь захлопнулась не до конца.

Антонина увидела еще один проем, который вел куда-то вниз, и заметила винтовую лестницу, на которой мелькал огонек. Она без промедления последовала за Викентием.

Оказавшись в подземелье, она следовала за мельтешащим огоньком, который был отсветом прихваченного Викентием где-то в потайной комнате ручного фонарика, и наконец попала в большую квадратную комнату, посреди которой заметила жерло колодца.

А на полу, около колодца, лежала отрубленная женская кисть, на пальце которой виднелся перстень с огромной черной жемчужиной. Это была кисть мадам Розальды.

Антонина подошла ближе, зачарованная страшной находкой, и вдруг услышала шорох у себя за спиной. Девушка обернулась — Викентий надвигался на нее с тесаком в руке. На тесаке в бледном отсвете фонарика, лежавшего где-то в углу, были заметны кровавые разводы.

— Ну вот, проныра, и на тебя управа нашлась! — прошипел он, и Антонина поняла, что в ловушке. Позади нее колодец, а впереди — Викентий с тесаком. — Как же давно я хотел сделать это, только вот мамочка не давала!

— Значит, я обязана своей жизнью вашей мамочке? — произнесла Антонина, пытаясь лихорадочно придумать план по спасения и убеждаясь в том, что, вероятно, это ей не удастся.

Викентий хмыкнул, а Антонина произнесла:

— Зачем вы убивали постояльцев? А, понимаю! Вы с Аглаей были уверены, что сможете управлять «Петрополисом» намного лучше Евстрата Харитоновича. И наверняка путем похищения и убийства постояльцев пытались сначала лишить его клиентуры и тем самым сделать банкротом, чтобы потом перенять отель за гроши. Или же вы задумали убить его, чтобы на правах наследников заполучить гостиницу в свою безраздельную собственность?

— Верно догадалась, тварюга! — заявил Викентий, размахивая тесаком. — И пусть все прахом пошло, но я все равно убью тебя перед тем, как нас всех заарестуют. Хотя это они мамочку поймали, я-то смогу сначала здесь затаиться, а потом сбежать… Выбирай, чего хочешь, чтобы я тебя тесаком порубил, как я рубил тела постояльцев, или живой в колодец сбросил?

— Вы, значит, от тел именно так избавлялись? — промолвила Антонина, и Викентий расхохотался:

— Сначала постояльцев по ночам, используя тайные ходы и двери, которые имеются в каждом номере и о которых мамочке когда-то рассказал покойный Харитон Евстратович, прямо тепленькими из постели забирали. А потом я их тут в капусту рубил и вниз кидал! Ну что, решила, как умирать будешь?

— Решила! — заявила Антонина и вдруг услышала отдаленный шум.

Подмога!

Не зря она заблокировала секретную дверь креслом, люди Лялько увидели проход в стене и идут по их следам. Только бы продержаться до их появления…

— Теперь я понимаю, кого слышала по ночам бродящим меж стен. Я спрыгну сама, — сказала девушка. — Только дайте помолиться…

— Не дам! — прорычал Викентий, тыча ей в лицо тесаком. — Как ты нам покоя не давала. Этого Лялько в наш «Петрополис» притащила, везде свой нос совала… Все прахом пошло! И из-за какой-то рыжеволосой дуры, которую-то мы и не убивали!

— Не убивали? — повторила машинально Антонина, слыша, что шум приближается. Лишь бы Викентий не заметил раньше времени! Но тот, войдя в раж, заявил:

— Вот именно, не убивали! Зачем нам связываться с известной персоной, чье исчезновение наделало бы ненужного шуму? Ее тело ведь матушка обнаружила, потому что хотела проверить, думая, что Розальда уже укатила на рандеву с великим князем, правда ли, что у нее драгоценностей-то никаких и не осталось. И наткнулась на ее труп! А на трупе кольцо с жемчужиной, которая точно настоящая! Грех было упустить такой шанс… Вот я руку-то и отсек и с собой унес, чтобы потом колечко, в палец вросшее, снять и выгодно продать, когда все уляжется. Нам ведь деньги для приведения в порядок нашего «Петрополиса» ой как нужны! А ты, дрянь, все испортила! Прыгай!