Флора действительно успела как раз вовремя и тут же пристроилась на огромном валуне, который лежал у самого края воды. Никто не знал, какими судьбами он оказался в этом месте. Одинокий и заброшенный, словно сирота, которого когда-то отделили от остальных братьев и сестер, в изобилии разбросанных по окрестностям. Издали валун был похож на огромное яблоко, которое слегка надкусил какой-то волшебный великан. Но вот уже на протяжении многих поколений он являл собой самое удобное место отдыха для всех Макниколов, приходивших на озеро, чтобы полюбоваться восходом солнца и желающих своими глазами увидеть, как светило медленно поднимается из-за гор, окольцевавших озеро с двух сторон.

Вот и сейчас, не успела Флора устроиться поудобнее на камне, как первые лучи солнца озарили своим светом прозрачное бледно-голубое небо. Жаворонок пролетел над неподвижной гладью воды, отражаясь в ней легким серебристым силуэтом. Флора вдохнула полной грудью свежий утренний воздух и даже зажмурилась от удовольствия. Весна пришла!

И тут же разозлилась на себя. Надо же, какая растяпа! Так торопилась, что совершенно забыла и про свой альбом для рисования, и про акварельные краски. А ведь можно же было запечатлеть такой незабываемый момент. Но вот солнце наконец-то высвободилось из пут, удерживавших его за кромкой горизонта, и засияло в полную мощь, осветив снежные вершины окружающих гор и затопив потоками золотистого света долины внизу. Флора поднялась с камня. Оказывается, она забыла не только альбом, но и свою шаль тоже. Утренний холод пробирал до самых костей. Она почувствовала, что у нее уже зуб на зуб не попадает. Лицу вдруг стало жарко и так приятно покалывало кожу, словно тысячи ангельских стрел вонзались в щеки и лоб. Она задрала голову вверх и увидела, что снова пошел снег.

– Вот так весна! – рассмеялась про себя Флора, поворачивая назад к дому. Сейчас придется бежать уже в гору и надо поторапливаться. Нужно же время, чтобы успеть переодеться, сбросить с себя намокшие юбки, хлюпающие ботиночки и лишь потом появиться к завтраку в столовой. Нынешняя зима затянулась как никогда и длится уже непозволительно долго. Оставалось лишь надеяться, что свирепые ветры, наметающие горы снега вокруг, скоро уйдут в прошлое и станут лишь не очень приятным воспоминанием о минувшей зиме. Однако и люди, и животные, и вся природа вопреки непогоде пробуждаются от зимней спячки. Скоро, совсем скоро мир вокруг нее снова станет ярким и разноцветным, полным звуков и запахов. Ах, скорей бы!

Как же тянулись эти бесконечные зимние месяцы с такими короткими днями и долгими ночами. А она, несмотря на скудное освещение, часами просиживала у окна в своей комнате, пытаясь запечатлеть зимние пейзажи за стеклом с помощью древесного угля. Но рисунки, выдержанные исключительно в черно-белых тонах, получались такими же мрачными и угрюмыми, как и сама природа за окном. Очень, кстати, смахивающими на те черно-белые фотографии, которые они недавно сделали со своей младшей сестрой Аурелией (это мама настояла, чтобы они занялись фотографией). Однако снимки казались Флоре лишь бесцветными копиями действительности.

Аурелия… красивая, златовласая Аурелия… Ее сестра так похожа на ту изящную фарфоровую куклу, которую ей когда-то подарили на Рождество. Такое же кукольное личико с широко распахнутыми голубыми глазами, обрамленными черными как смоль ресницами. Идеальная красота!

– Персик со сливками на фоне жидкой овсяной каши-размазни, – пробормотала про себя Флора, довольная тем, что нашла точные слова для того, чтобы описать их с сестрой внешность. Полное несовпадение во всем. Она вдруг вспомнила то утро, когда они с Аурелией готовились к своей фотосессии и наряжались у нее в спальне в самые лучшие наряды. Разглядывая их отражения в золоченом зеркале, Флора невольно отмечала метким глазом, что у Аурелии все линии фигуры и лица плавные, мягкие, струящиеся. На фоне ее личика лицо самой Флоры казалось грубым, словно вытесанным из камня. Ее сестра являла собой воплощение истинной женственности, начиная от крохотных ножек и кончая тонкими изящными пальчиками на руках. Она буквально источала нежность и теплоту. А Флора… Нет, как бы ни сдабривала она кашу сметаной, никогда не добиться ей таких божественных форм, коими обладают Аурелия и их мать. Когда она однажды озвучила подобные мысли, то Аурелия лишь осторожно ткнула ее пальцем в бок.

– Сколько раз тебе повторять, моя дорогая Флора, что ты у нас красавица?

– Уж какая я красавица, я и сама отлично вижу в зеркале. Единственное, что во мне красиво, так это глаза. Но только за одни глаза люди не станут оборачиваться, чтобы взглянуть на меня еще раз.

– Да, глаза у тебя удивительные, – согласилась с ней младшая сестра, обнимая Флору и с нежностью прижимая к себе. – Два настоящих сапфира. Они горят на твоем лице, словно два маяка в ночном небе.

Несмотря на сердечность и доброту Аурелии, все равно чувствовалось, что они с сестрой разные, причем разные во всем. У их отца были золотисто-рыжие волосы и светлая кожа, как у всех его шотландских предков, а сестра пошла в мать, унаследовав ее холодную красоту настоящей белокурой богини. Ну а Флора с ее носом, который отец почему-то упорно и довольно грубо называл «тевтонским», желтоватой кожей лица и темными волосами, густыми и непокорными, которые категорически отказывались укладываться в любую прическу, на что она могла претендовать?

Флора замедлила шаг и замерла на месте, услышав дальний зов кукушки, который раздавался из дубовой рощи по ту сторону озера. Прислушалась и невесело усмехнулась. Кукушонок в чужом гнезде. Это я и есть.

Легко перепрыгивая через заросли пожухлой травы, Флора бежала напрямик, пока не приблизилась к стершимся каменным ступеням, ведущим на террасу. Тяжелые плиты, похожие на надгробья, усыпаны прошлогодней листвой, правда, кое-где уже пробивается свежий мох. Вот он, ее дом. Возвышается прямо перед ней. Неяркий утренний свет отражается в многочисленных окнах. Эндрю Макникол, ее прапрадед, построил Эствейт-Холл более ста пятидесяти лет тому назад. Изначально дом задумывался не как образчик какого-то архитектурного стиля, а как надежное жилье, способное защитить своих хозяев от суровых зим в их Озерном крае. Крепкие стены дома сложены из огромных камней глинистого сланца, добытого здесь же, в горах неподалеку. Угрюмое на вид здание мрачного темно-серого цвета. Низкая крыша с острыми, неприступными краями буквально нависает над домом, будто тоже защищает всех обитателей дома от непогоды. Дом расположен вблизи Эствейт-Уотер, одного из самых небольших озер в их окрестностях. Его неподвижная водная гладь застыла, словно стекло, в обрамлении дикой природы.

Флора быстро обежала вокруг дома и вошла с черного входа прямиком на кухню. Посыльный мальчишка уже был там, разгружал продукты, заказанные на неделю. Возле плиты возилась миссис Хиллбек, их повариха. Ей помогала подсобная работница Тилли. Вместе они готовили завтрак.

– Доброе утро, мисс Флора, – поприветствовала ее повариха. – Гляжу, вы опять ноги промочили насквозь, – добавила она, заметив, как Флора торопливо расстегивает мокрые ботинки.

– Да. Можно я поставлю их на плиту, чтобы просушить?

– А лосось, которого я готовлю на завтрак вашему отцу, не провоняет их запахом? Не боитесь? – поинтересовалась у нее повариха, выкладывая толстые куски черного пудинга на сковородку.