– Вы, принц, действительно считаете, что раньше было лучше? – без какой-либо насмешки спрашиваю я, но продолжаю, не дожидаясь его ответа. – В своей жизни я не помню подвигов или восхитительных побед, но я помню запах упырей, вкус застоявшейся воды в озере, в котором меня однажды чуть не утопили мертвецы. Помню одинаковые, похожие друг на друга дни в храме за тренировками и обучением, а также мысли, что впереди у меня вся жизнь такая.

Даже тень улыбки исчезает с лица Даниила, он слушает внимательно, но я благодарна тому, что не вижу жалости на его лице. Жалость – это последнее, что мне нужно.

– Думали ли вы, сколько Мар погибли бесславно, без какой-либо великой цели? Кто знает… может, я бы стала одной из них.

– Может быть, но в итоге твоё имя знают все, – тихо отвечает молодой человек.

– Но какой ценой? Пять моих сестёр погибли из-за моего решения отомстить. Если бы я не отправилась к дворцу Ласнецовых, то они бы прожили свои жизни. И… может быть, были бы счастливы.

– А возможно, погибли бы чуть позже, – возражает Даниил.

– Возможно, – соглашаюсь я.

– Однако ты никогда этого не сможешь узнать, потому что время не повернуть вспять. Так же, как и я не узнаю, как бы выглядел мой мир, будь Мары живы.

Я едва заметно улыбаюсь, замечая упорство в его взгляде. Может, мои слова и посеяли хоть небольшую долю сомнения, но он из тех, кто не поверит всей душой, пока не увидит.

– Но останешься ли ты, Агата, со мной, чтобы посмотреть, как я разрушу их дворец? Как отомщу за всё?

Я резко поворачиваюсь к Даниилу, когда он подсаживается ближе и берёт меня за руку. Аккуратно, чтобы не тревожить ладонь. Он так внимательно смотрит на меня, а в глубине глаз надежда на желанный ответ. Её так много, что мне хочется сказать «да» и утешить его, пообещать, что я останусь. Но я не знаю пока, чего именно хочу. Иногда я даже раздумываю попросить Морока не возрождать меня, а вернуть в могилу после моей мести. Дать мне, наконец, отдохнуть, потому что все, кого я любила, давно в земле. Ради кого мне жить?

– Ради кого мне жить? – этот вопрос так потрясает меня, что я неосознанно повторяю его вслух, тихо, но принц слышит.

– Живи ради меня, Агата. Дай мне стать тебе для начала другом, а потом, возможно, кем-то больше. Прошу, дай мне этот шанс. Хотя бы попробуй. – Меня трогает его тихая мольба, такая искренняя беззащитность. Никто никогда не просил меня о таком, никто никогда не искал моего внимания. Поэтому я не отстраняюсь, когда Даниил обнимает меня за талию и утыкается лбом мне в плечо. Я даже наслаждаюсь этой незнакомой мне близостью и усталым откровением, которое он может себе позволить наедине посреди ночи, пока никто не смотрит.

Я вспоминаю, с каким напускным безразличием он говорил своему отцу, что Серат не воспринимает его всерьёз. Как притворялся спокойным, когда Северин отверг сердце его сестры. Как остаётся ко мне добрым, даже если я отталкиваю его раз за разом. Принц, что рос в тени своего старшего брата, как я жила в тени красоты своей сестры, и никто не обращал на меня внимания, если мы шли с ней вместе.

– Ты всё так же пахнешь лавандовым мылом, что я тебе подарил, – тихо выдыхает он, а потом касается губами моей шеи, оставляя несколько поцелуев.

Меня бросает в жар, а потом в холод, я каменею от этого приятного чувства, а в горле всё сохнет так, что я не могу даже сглотнуть. Я вновь могу дышать, когда Даниил сам отстраняется, его щёки покрываются слабым румянцем, когда он просит прощения. Возможно, он думает, что я злюсь, потому что продолжает избегать моего взгляда, когда помогает мне подняться и ведёт меня в мою комнату. А я не сопротивляюсь, не в состоянии выдавить и слова из-за странного и незнакомого тепла во всём теле. Но оно меня немного пугает, и я вспоминаю о Мороке. Вдруг мне кажется, что я могла бы спрятаться от всех этих незнакомых чувств в спокойствии его плаща из теней. А потом вспоминаю Аарона, пока первого во всём дворце, кому я хоть немного доверяю, который ничего от меня не ждёт. Но в первую очередь он друг Даниила, подчиняется короне, и я не уверена, что могу на него положиться.

В день юбилея основания Сената я стараюсь не выходить из комнаты. Меня нервирует суета в коридорах, которые полны слуг и стражи, готовящихся к празднику. Я вышла только утром, чтобы проверить Николая, который просыпается всё чаще, проводит в сознании не меньше четырёх часов и только потом засыпает. Время его бодрствования всё увеличивается. Он узнаёт родных, может связно говорить, есть лёгкую пищу и даже сам сидит. Мы с ним много разговариваем о разном и незначительном: будь то погода, еда или какие-то события во дворце.

– Никогда бы не подумал, что брат так отреагирует на сказки, что я ему рассказывал, – со слабой улыбкой качает головой Николай, когда я, сидя рядом, протягиваю ему ложку с кашей. Его пальцы ещё слишком слабы, чтобы держать самому, а служанок я отпустила на завтрак, оставаясь с принцем сама.

– А именно?

– Раньше я читал о тебе истории, а сейчас ты кормишь меня с ложки, но при этом остаёшься мёртвой. Вначале я даже решил, что и сам умер. – У него тёплый голос, а благодаря искреннему изумлению я не обижаюсь на его слова.

– Жизнь – непредсказуемая штука, ваше высочество. Я тоже не думала, что через двести лет, будучи мёртвой, стану нянчить старшего принца Аракена.

Принц усмехается и проглатывает кашу.

– Спасибо, что спасла меня.

– Пожалуйста, – спокойно отвечаю я и протягиваю очередную ложку с едой.

Я помогаю Николаю подняться с кровати, проверить, может ли он стоять, но ноги принца подгибаются, и он наваливается на меня всем весом, после чего я с трудом укладываю его обратно на кровать, заверяя, что это всё поправимо, но потребуется время. Он не спорит, только вновь сдержанно кивает и благодарит. С ним удивительно легко. Я ожидала капризного больного, но Николай стоически терпит постельный режим, не спорит о выборе еды и без нытья пьёт даже кислый отвар, который я ему приношу.

Закончив со старшим принцем, я заглядываю в библиотеку, утаскиваю оттуда несколько книг и вновь сбегаю в свою комнату, ожидая наступления праздника. Мысли о толпе и бесконечных светских разговорах, которые мне предстоят, портят настроение, и мне уже хочется, чтобы этот день поскорее закончился. За два часа до праздника я раздражённо захлопываю книгу, вспоминая, что за весь день Аарон ни разу ко мне не пришёл. Именно в день, когда мне бы не помешала его компания, чтобы ускорить медленно ползущее время, он не пришёл и вообще никак не дал о себе знать. Вероятно, занят Еленой. Я зло сталкиваю книгу с кровати на пол. Фолиант толстый и падает с грохотом, от чего Марина и Инна, подготавливающие мой наряд, вздрагивают, поворачиваясь ко мне.

– Что-то не так, госпожа?

– Помимо моего скверного настроения – ничего, – бурчу я в ответ на вопрос Марины.

– Вы не любите праздники?

– Не люблю, когда вокруг много людей.