– Я готов. Командуй.

– Огонь! – крикнул Серега, и здоровенные куски щебня врезались в высокую полынь.

– Теперь беглым! – напомнил он, и камни полетели в сирень.

– Есть! – заорал Леха, когда «бешеная собака» взвизгнула от попадания. – Добавь, Серега! Уйдет!

Они добавили. Тварь, настигнутая вторым попаданием, заорала благим матом и ломанулась прочь, подминая кусты.

– Не, ну ты видал? – спросил пораженный Окуркин. – Дог, наверно.

– Не меньше, – согласился Тютюнин. – Мог бы сожрать нас заживо.

– Запросто.

– Ладно. Ты проволоку медную захватил?

– Захватил и уже согнул, – ответил Леха и достал из кармана заготовленную деталь. – Осталось только кленовую рукоятку сделать. На, держи, – с этими словами Окуркин подал Тютюнину раскладной ножик. – У тебя рука легкая.

Кленов вдоль тропинки росло много, и Сергей взялся за работу. Леха скучал и, поскольку давно бросил курить, просто так плевал в пыль.

– А ты знаешь, я решил пока не выливать эту… Ну ты понял…

– Угу, – отозвался Тютюнин.

– Нет, ты не думай, меня уже никто не уговорит эту дрянь пить – я в последний раз уже не верил, что домой вернусь, но ты же знаешь, как трудно достать чистый спирт, Серег. Вот я и подумал, оставлю-ка я эту бутыль детали от «запорожца» мыть.

– Он у тебя что – самолет?

– Не, ну если ты против, я прям сейчас пойду и вылью на землю. А чего? Мне ведь травиться неохота. А же сказал, что больше не буду пить, и точка.

Увлеченный работой, Серега ничего не ответил. Рукоятка получалась белой и красивой. Еще в детстве вырезанные Серегой Тютюниным рогатки считались лучшими у пацанов всех близлежащих дворов.

– А ты знаешь, что Палыч наш домой к себе так и не вернулся, – как бы между прочим заметил Тютюнин.

– Откуда такая информация?

– Теща рассказала. Говорит, он на Речном вокзале за килограмм тухлой колбасы в верблюжий хрен превращается.

– А откуда она знает, как выглядит верблюжий хрен? – тут же поинтересовался Окуркин.

– Это же Олимпиада Петровна, Леха. Оно не поленилась в зоопарк съездить, чтобы сравнить. Свериться с эталоном, так сказать.

– Вот это да! – Окуркин покачал головой. – Основательная женщина.

– Это точно, – со вздохом произнес Тютюнин. – Ну чего, нормально получилось? – Он продемонстрировал деревяшку.

– Отлично получилось, Серег! Правильно говорят – мастерство не пропьешь!

Он подал другу согнутую проволоку, и тот установил ее на место. С виду «лобзик» получился похожим на те, из которых Серега и Леха стреляли в муслов, однако не очень-то верилось, что здесь, на родном пустыре такая чепуха может на что-то сгодиться. Как-никак это был реальный мир, где жили вполне привычные жены, кошки, товарищи по работе и участковые милиционеры.

Тем не менее пустяковый с виду предмет в руке Тютюнина обрел какую-то силу и значимость. Этот сучок с проволочкой как будто даже потяжелел и потянул Серегину руку к земле.

В какой-то момент Тютюнину захотелось зашвырнуть «параболоид» подальше, но он этого не сделал.

В этот вечер бабушке Живолуповой очень не везло. Сначала довели до белого каления видеокамера с аудиопушкой, которые то и дело сваливались с крепежного устройства на голове, потом в стреляющие ботинки насыпались колючки. От этих досадных пустяков простая с виду задача превращалась в сущую пытку.

И наконец, когда Гадючиха неуклюже преодолевала открытое пространство, объекты слежки ее обнаружили.

Они остановились на тропинке и стали тыкать в ее сторону пальцами. Живолупова поначалу не придала этому значения. Аудиопушка исправно писала их разговор, поэтому пенсионерка занялась своей обувью. Она быстро сняла ботинки и стала вытряхивать из них мусор, что оказалось делом нелегким, поскольку в их толстых подошвах были упрятаны механизмы стреляющих устройств. К тому же эти ботинки предназначались для араба Бен-Али и были Живолуповой немного велики.

Проветрив ботинки, шпионка наскоро обулась и снова обратила все свое внимание на Тютюнина и Окуркина. Они между тем взялись швырять камнями. Живолупова мысленно посмеялась над глупостью этих чудаков.

Что ж, путь развлекаются, коли им нравится, а она пока отдохнет среди свежих кустиков сирени.

Впрочем, отдохнуть ей не удалось. Первые пристрелочные камни прошили листву в метре над головой Гадючихи. Она сейчас же шлепнулась на землю, и, как оказалось, вовремя, поскольку плотность огня заметно возросла.

Теперь противник избрал метод «тотального прочесывания», и камни ложились строго в шахматном порядке. Живолупова вжималась в землю и надеялась только на чудо, однако чуда не произошло – увесистый каменюка приложил ее по холке.

Шпионка ойкнула и стала отползать, однако пущенный на звук снаряд поразил ее точно в пятую точку. Живолупова взревела, как раненый носорог, и, уже не скрывая своего присутствия, побежала в сторону канавы, где надеялась найти укрытие.

Полежав среди сонных от городской экологии муравьев и сверчков-мутантов, Живолупова собралась с силами и, поднявшись на ноги, пошла выполнять задание правительства Соединенных Штатов.

Обойдя злосчастный куст сирени, Гадючиха повела головой с прикрепленной к ней аппаратурой и сразу определила местонахождение объектов. На этот раз они стояли посреди куч строительного мусора и смотрели на три заброшенные пятиэтажки, до которых все никак не доходили руки у городских разрушителей.

Выбрав удобное место, Живолупова присела на половинку деревянного ящика и, точно наведя объектив, опустила на глаза видеокозырек.

«До чего же хорошая техника! – поразилась шпионка. – Даже продавать жалко. А звук-то какой – звук-то!»

– Ну что, Серег, давай ты.

– А почему я? Я сделал, а ты стрельни…

– Не, у меня шары великоваты. «Великоваты шары…» – повторила про себя Живолупова, однако смысл этой фразы не уловила.

– Ну хорошо, в какой стрелять будем?

– Давай сразу в три!

– Ты думаешь, получится?

– Думаю, что не получится, и мы тогда со спокойной совестью пойдем домой. А то я прям спать не могу, хотелось очень проверить, как из «лобзика» шары выскакивают…

«Шары из лобзика…» – снова повторила Живолупова. Про лобзик она кое-что помнила – со времен первых дворцов пионеров. Лучшее нее никто не выпиливал лобзиком настоящего фанерного вождя.

Тютюнин поднял руку и направил ее в сторону руин. Живолупова взялась за настройки, однако уже смеркалось, и света было недостаточно. Пришлось включать режим ночного видения.

– И чего это такое? – прошептала Гадючиха, внимательно изучая незнакомый предмет. Он напоминал самодельную антенну, какие мастерил Семен Васильевич с девятого этажа.