— Ну… тогда увидимся позже, — пробормотала она. — И спасибо тебе.

Дочь палача закуталась в платок и в следующую секунду уже стояла за дверью, наслаждаясь ночной прохладой. Она едва не рассмеялась над собой. И что с ней случилось такое? События минувших дней, видимо, так на нее подействовали, что даже немой подмастерье способен вывести ее из равновесия. Кроме того, дети измотали ее гораздо сильнее, чем показалось вначале. Тем более что отец их был занят куда более важными делами.

Магдалена вдохнула прохладный воздух и решила прогуляться к монастырю и поискать мужа. Ее злило, что Симон снова куда-то ушел, а она осталась возиться с детьми. И вообще, он давно уже должен был вернуться; быть может, она встретит его по пути.

Из трактира доносились песни пьяных мужчин. На полях вокруг деревни тут и там горели небольшие костры: многие паломники ночевали под открытым небом. У подножия Святой горы собрались уже несколько сотен человек.

Магдалена обошла костры и приветливые огни трактира и двинулась по крутому склону к монастырю. Стало заметно тише. Стены, на которых еще вчера они с Симоном сидели и грелись на солнце, казались теперь черной лентой на еще более темном фоне. За оградами справа и слева от дорожки что-то потрескивало, и один раз Магдалене даже послышались шаги. Она не останавливалась до тех пор, пока не оказалась на внутренней территории монастыря. Здесь также в отличие от дневной суеты царило необычайное спокойствие, лишь доносился откуда-то колокольный звон. Из монастырской таверны навстречу ей вышли двое пьяных, но даже они прошли мимо нее в полном молчании.

Наконец дочь палача дошла до площади перед церковью и огляделась в поисках Симона. И куда он запропастился? Ведь собирался же лишь ненадолго сходить с ее отцом к настоятелю, но прошло уже часа три, не меньше! Может, они вместе отправились в подвал к Непомуку?

Магдалена задумчиво оглядела груды камней и мешки с известью, разбросанные по всей площадке. Рабочие установили леса у стен и портала церкви, чтобы уже оттуда взяться за ремонт крыши. По доскам прошмыгнул кот, мяукая в поисках возлюбленной. Магдалена с улыбкой за ним проследила, пока он не забрался через щель в колокольню.

Женщина вдруг вспомнила, что так и не выяснила, что представляла собой та странная конструкция на верхней площадке. Может, взглянуть еще раз? Возможно, таким образом она выяснит, что падение с колокольни действительно было глупой случайностью.

Магдалена решительно приоткрыла дверь и юркнула внутрь. В церкви не было ни души. Она взяла одну из свечей, что дюжинами горели по алтарям, и осторожно поднялась на балюстраду. Оттуда на башню вела наскоро сколоченная витая лестница.

Дочь палача осторожно переставляла одну ногу за другой, стараясь по возможности держаться внутренней стороны. Темнота, по крайней мере, играла ей на руку — в том смысле, что в пламени свечи вдаль видно было лишь на несколько метров и не пришлось бороться с головокружением. Шаг за шагом Магдалена поднималась все выше, пока не добралась наконец до верхней площадки с тремя колоколами, осторожно подняла свечку и огляделась.

— Что за…

Магдалена зажала рот ладонью, чтобы не вскрикнуть.

Носилки с железными скобами исчезли. А с ними и железные стержни.

Чтобы удостовериться полностью, Магдалена обошла всю платформу, но странная конструкция действительно как в воздухе растворилась. Лишь кусок проволоки свисал с потолка и покачивался на ветру.

Магдалена выругалась вполголоса. Кто-то, должно быть, унес носилки в эти два дня! Теперь ей, наверное, ни за что не узнать, что это была за аппаратура. Она снова ругнулась и пнула по тяжелому колоколу, но тот даже не шелохнулся. Спустившись вниз, женщина вышла из церкви, не преминув при этом поклониться перед главным алтарем с двумя статуями Девы Марии.

«Прости, что так поздно, Пресвятая Богородица, — взмолилась она про себя. — Но тебе ведь и самой хочется узнать, что творится в собственной твоей колокольне. Или ты давно уже обо всем знаешь?»

Шагнув под леса перед главным входом, Магдалена вдруг почувствовала какое-то движение. В тот же миг на нее рухнуло что-то большое и тяжелое. В последний момент она отскочила в сторону и успела почувствовать, как по плечу скользнула бесформенная громадина. Что-то промелькнуло, и рядом с ней на пол грохнулся мешок извести; его содержимое рассыпалось по брусчатке.

Все произошло настолько быстро, что Магдалена и глазом моргнуть не успела. Сердце рвалось из груди, она прислонилась к опоре и уставилась на мешок; в ночное небо вздымалось облако пыли.

Может, и это всего лишь совпадение? Магдалена вполголоса кляла себя за идею пошастать по церкви в темноте. Будь оно неладно! Дома ее ждали два маленьких ребенка, а она выслеживает какого-то полоумного!

— Все в порядке?

Голос донесся справа: с той стороны, где располагался вход в церковь, к Магдалене приближался монах. Только когда он подошел к ней почти вплотную, Магдалена узнала наставника, брата Лаврентия.

— Я услыхал шум, — пояснил он. — Надеюсь, ничего не случилось? У вас лицо белое, как известь.

— С известью вы верно подметили, — просипела Магдалена и показала на разорванный мешок у себя под ногами. — Меня едва не пришибло этой вот громадиной.

Монах с беспокойством взглянул наверх.

— Должно быть, свалился с подмостков… Я говорил еще сегодня, что нужно установить ограждения. Как будто мало нам пришлось пережить в последнее время!

Он вздохнул, после чего строго взглянул на Магдалену:

— Да и вам не следует оставаться на площади в такое время. Что вы вообще тут делаете?

Как и вчерашним вечером в церкви, дочь палача обратила внимание на изящное лицо брата Лаврентия. Пальцы у него были длинные, в темноте поблескивали чистые ногти.

— Я… ищу своего мужа, — пробормотала она. — Цирюльника из Шонгау, который лечит здесь больных. Вы, случайно, не видели его?

Лицо монаха мгновенно преобразилось.

— А, цирюльник, что бесплатно выхаживает больных паломников? — переспросил он уже более дружелюбно. — Вот настоящий христианин. Не сомневайтесь, этим он обеспечит себе место на небесах.

— Спасибо, но мне кажется, ближайшее время он предпочел бы провести на земле. — Магдалена плотнее закуталась в платок. — А в вашем монастыре это не так уж и просто.

Наставник вздрогнул.

— Вы правы, — проговорил он неуверенно. — Это ужасные дни. Сначала юный Келестин, потом… — Голос у него дрогнул, и монах отвернулся.

— Вы, верно, были очень близки с послушником Виталисом? — спросила Магдалена с сочувствием.

Брат Лаврентий кивнул, поджав губы, и смог ответить лишь через некоторое время.

— Я здесь наставник над послушниками. Мне дороги все мои воспитанники, ведь я ответственен за обучение каждого. — Он вздохнул. — Но с Виталисом все было несколько иначе. Он был очень… чувствительным. Часто приходил ко мне по вечерам и делился своими заботами.