– Наши семейные ритуалы, как правило, очень шумные. Сомневаюсь, что кто-то прибежит к тебе на помощь.

– Меня не интересует твоя семья.

– Жаль; кажется, ты им понравилась. Конечно, будь по-другому, это ничего бы не изменило, но, если моя жена окажется им по душе, это сильно упростит дело.

– Го…

– Да? – Уэйн посмотрел на руки Сесил, вцепившиеся в его рубашку, и его взгляд приобрел странное выражение.

Она наклонила голову, как будто не могла смотреть ему в глаза. Ее стройное тело ощутимо напряглось. Как убедить его в своей искренности? Она закрыла глаза и от всей души пожелала, чтобы он поверил ей.

– Я не беременна…

– Знаю.

Глаза Сесил тут же распахнулись.

– Что ты сказал? – Окончательно сбитая с толку, она, наконец, решилась посмотреть Говарду в глаза.

– Я знаю, что ты не беременна. – Уэйн ловко развязал ленту, стягивавшую в узел ее шелковистые волосы. – Так лучше, – хрипло сказал он, распуская их по плечам Сесил.

Ласковые прикосновения его пальцев лишили ее остатка воли. Затем он тщательно разгладил локон, упавший на ее щеку.

Запах его тела вызвал воспоминания, причинявшие боль; она слегка раздвинула губы и втянула в себя воздух. Го обхватил ладонями ее лицо и поцеловал в губы. Он не брал, а давал. От этой нежности защипало глаза.

– Я прижал отца к стенке, и он сказал правду. Точнее, изложил одну из версий. Причем тщательно отредактированную. Обходящую все острые углы и представляющую его в самом выгодном свете.

– Значит, там мало что осталось от правды.

Может быть, он жалеет ее и поэтому так нежен? Но понимает ли Го, как ей хочется, чтобы это проявление чувств было искренним? О Господи, она не вынесла бы его жалости!

Что ж, именно этого ты и хотела, сказала она себе. Твоя миссия закончена. Все позади, так что можешь успокоиться и вернуться к прежней жизни. Но тогда почему так тяжело? Вот Го действительно стало легче. Он явно доволен собой. Он свободен. Но ты никогда не освободишься от этой любви, никогда! Это на всю жизнь.

– Мой отец действительно обладает даром убеждения, – иронически признал Говард.

– Ты должен чувствовать облегчение.

– Должен? – Го смерил ее взглядом, от которого сердце Сесил неистово заколотилось.

Она невольно прикрыла глаза и негромко рассмеялась.

– Если вдуматься, история получилась забавная!

– Не вижу юмора.

– Не слишком сердись на отца. Думаю, он искренне желал тебе добра.

– Он всегда желает мне добра. Ты чересчур снисходительна… учитывая, сколько неприятностей я доставил тебе из-за его козней.

Сесил небрежно пожала плечами и только тут поняла, что вцепилась в его рубашку. Она разжала пальцы и попыталась разгладить смятое место.

– Извини я испортила тебе рубашку, – пролепетала она.

Говард похлопал ее по руке.

– Ничего, она у меня не последняя.

– Конечно…

– Так что можешь терзать меня в любое время дня и ночи.

От этих слов в мозгу Сесил тут же включился скоростной стереопроектор. Надо было что-то говорить. Любую чушь, лишь бы отвлечься…

– Теперь ты сможешь начать новую жизнь. И сделать ее такой, как тебе захочется. Ты не… обременен лишним багажом. – Сесил пыталась говорить весело и непринужденно, но на душе у нее скребли кошки.

– Неужели это было так ужасно? – Теплые пальцы снова взяли ее за подбородок. Любимое смуглое лицо маячило сквозь туман, стоявший в глазах от невыплаканных слез.

– Теперь меня нельзя оправдать юностью.

– Тебе нужно оправдание?

– Оправдание чему? Опрометчивости и безответственности?

– Нет, оправдание желанию родить от меня ребенка. – Рука Го скользнула вниз и легла на ее плоский живот.

Сесил не могла отвести глаз от дорогого ей человека. Ее тело трепетало от желания. Слезы, которые до сих пор удавалось сдерживать, внезапно полились сами собой.

– Ты не знаешь, как я боялась, – всхлипнула она. – Я хотела, чтобы это было правдой. – Сесил наклонила голову и прижалась лицом к его твердой груди. Сила и мощь этой груди действовали на нее успокаивающе. – Мне ужасно хотелось, чтобы ты поверил… – Она закусила дрожащую нижнюю губу и приготовилась выслушать презрительный ответ. – Твой отец хорошо разбирается в людях. – Ну вот и все! Ее тайна вышла наружу.

– Я тоже. – Сесил почудилось, что Говард отвечает на ее предыдущую фразу. Но…

– Ты… – смешалась она. – Не понимаю. – Его слова не имели никакого смысла, если только… Нет. Эта глупая, невероятная мысль заставила ее крепко зажмуриться.

– Я тоже хотел, чтобы это оказалось правдой. Вот почему мне понадобилось столько времени, чтобы понять, что к чему. Я хотел, чтобы ты носила моего ребенка. Думал воспользоваться этим как рычагом, чтобы заставить тебя остаться со мной. Но стоило мне заговорить об этом, как ты отталкивала меня. Я боялся окончательно потерять тебя. – Воспоминания о пережитой боли все еще туманили его темные глаза.

Говард взял холодную руку Сесил, поднес ее к губам, прикрыл глаза и поцеловал в ладонь.

– Сесил, выходи за меня замуж, – дрожащим от волнения голосом произнес он. – Если ты не хочешь и слышать о Блуфилде, мы можем остаться здесь, в Бостоне. Неважно, где мы будем жить. Лишь бы быть вместе, – решительно добавил он. – Милая, я люблю тебя и хочу, чтобы ты, я и Кэм стали одной семьей. Почему ты молчишь? Тебя останавливает мысль о Берни? – резко спросил он. – Ты заслуживаешь лучшего, чем этот бабник! – страстно воскликнул он. – Сесил, со мной ты будешь счастлива. А с ним нет!

Говард любит ее; ради нее он готов остаться в Бостоне и вести жизнь, которая его тяготит. Чтобы осознать это до конца, требовались душевные силы, которых в данный момент у нее не было.

– Ты не можешь любить меня. Я…

– Женщина, о которой я думаю день и ночь, – с чувством ответил Говард и стиснул Сесил так крепко, что она едва не задохнулась. Но жар, стоявший в глазах Го, заставил ее забыть о таких пустяках. Зачем дышать, если человек, которого ты любишь, смотрит на тебя со столь яростной и властной нежностью? – Женщина, с которой я хочу жить, стареть… и которую хочу любить, если она это позволит. Позволишь? – хрипло спросил он. Сесил почувствовала, как напряглось его тело.

Она протянула дрожащую руку, прикоснулась к его лицу, с пронзительной нежностью погладила по щеке и прижала пальцы к его губам.

– Но ты не подходил ко мне после…

– После того как ты вышвырнула меня из своей постели… и своей жизни? Разве это странно? – спросил он, приподняв бровь. – Я думал, это заставит тебя понять, что ты нуждаешься во мне сильнее, чем тебе кажется. Оптимизм позволял мне надеяться, что после этого ты станешь более уступчивой. Не знаю, как это подействовало на тебя, но я чуть не сошел с ума.