Энни, стиснув зубы, как и всегда, ничего не сказала.

В клубе «Каверн» было не протолкнуться. Сигаретный дым смешался с конденсатом, образовавшимся на стенах, поэтому казалось, что они были окутаны пеленой тумана. С маленькой сцены безудержным потоком лилась джазовая музыка в исполнении какого-то оркестра. Ряды деревянных стульев были заняты столь же неудержимой публикой, которая, отстукивая ритм ногами и хлопая в ладоши, время от времени взрывалась неожиданными овациями.

Стоящих людей было так же много, как и тех, кто сидел. Почти все из них были либо подростками, либо теми, кому исполнилось чуть больше двадцати, и лишь некоторые из них находились в состоянии легкого опьянения. Спиртное не продавалось в «Каверне», хотя некоторые юноши тайком приносили с собой джин, ром или что-нибудь еще и, когда этого никто не видел, подмешивали их в безалкогольные напитки, делая на их основе опьяняющий коктейль.

В клубе царила очень дружелюбная атмосфера. Достаточно было прийти туда, чтобы получить столик, обходясь без привычного бронирования мест. Люди общались друг с другом так, словно были членами одной семьи, а не только клуба.

Энни с Сильвией были там вместе с группой студентов из колледжа искусств. Почти все они были в черном. Сильвия была в облегающих фигуру черных слаксах и очень длинном свитере почти до колен. Она подвела глаза черным карандашом и нанесла столько туши на ресницы, что они казались неестественно длинными, а в довершение ко всему накрасила губы очень светлой помадой. На Энни были красно-голубые слаксы и белый свитер. Она подвязала сзади волосы белым шифоновым шарфом, концы которого спадали ей на плечи.

Энни обожала «Каверн». Это было единственное место в Ливерпуле, где она могла не обращать внимания на условности. Такой клуб можно было найти только в Лондоне, ну, может быть, еще в Париже.

Один из парней пригласил Энни на танец, и они вошли в темную секцию в виде арки, которая предназначалась для танцующих.

Они танцевали жигу, двигаясь взад-вперед, при этом не касаясь друг друга, — Энни никогда не знала, что делать с руками. Стоял такой ужасный шум, что услышать собеседника можно было только крича во весь голос.

Спустя несколько минут Энни и ее партнер, улыбаясь друг другу, возвратились к остальным. Пришел молодой человек, который выглядел старше всех в их компании, — лет на двадцать пять. Сильвия повисла у него на шее, бросив на мужчину вызывающе-дразнящий взгляд. Энни удалось разузнать, что его зовут Тед и что он работает преподавателем в колледже. Он был очень хорош собой, с взъерошенными каштановыми волосами и обворожительной улыбкой, однако одет был так же скромно, как и большинство студентов.

Вечер тянулся медленно, и Энни казалось, что она вот-вот расплавится от жары. Она направилась в довольно невзрачную дамскую комнату, чтобы припудрить носик, который, как ей казалось, сверкал как маяк. Однако, посмотрев на себя в криво висящее зеркало, девушка пришла к выводу, что все не так уж и плохо. Внезапно распахнулась дверь, и в комнату, кружась, вошла Сильвия.

— Я видела, как ты улизнула, Энни, — возбужденно крикнула она. — Ну разве этот Тед Деакин не восхитителен? Уверена, он от меня без ума.

— Он парень что надо. Хотя немного староват.

— Ну ты и лицемерка, Энни Харрисон! Да ты сама постоянно твердишь о том, что тебе нравятся мужчины постарше.

Энни сделала испуганное лицо.

— Мне, а не тебе.

— В любом случае мы идем на Болд-стрит на чашку кофе. Ты с нами?

— Я не хочу быть третьей лишней.

— Да нас целая толпа, глупенькая. Ну же, Энни, — умоляла Сильвия. — Хоть немного поживи в свое удовольствие.

Энни взглянула на часы.

— Я, пожалуй, пойду домой.

Была уже почти полночь, утром она хотела причаститься, а это означало, что ни о каком кофе не могло быть и речи. Мари осталась в отеле «Гранд», но Энни была совсем не прочь побыть в одиночестве. По воскресеньям стол в гостинице обычно не накрывали, но именно сегодня у дяди Сиси была золотая свадьба, поэтому в честь этого события она устраивала обед на сорок человек. Мари не стоило тратить время и силы на то, чтобы, придя домой, утром снова возвращаться в отель.

Энни забрала пальто, попрощалась с Сильвией, которая все еще дулась на нее, и пошла домой пешком, решив прогуляться.

Приблизившись к дому, она широко открыла глаза от удивления, увидев, как резко затормозило такси и оттуда вышли Сильвия с Тедом Деакином. Сильвия разрумянилась. Она больше не сердилась.

— Тед опоздал на последний поезд. Можно, он сегодня поспит на твоем диване?

— Ну… — Энни не была уверена, хочется ли ей провести ночь наедине с незнакомым мужчиной.

— Я подумала, что могла бы переночевать в комнате Мари, если ты, конечно, не против, — продолжала упрашивать Сильвия. — Она ведь осталась в «Гранде», не так ли?

Отказать было бы невежливо.

Энни проводила гостей наверх.

— Боюсь, что вам придется положить под голову диванную подушку.

Тед улыбнулся.

— Все замечательно. Уверен, мне будет удобно.

Энни, однако, сомневалась в этом. Тед был намного длиннее дивана, из которого к тому же торчали пружины. Энни тотчас отправилась в постель и уснула, как только ее голова коснулась подушки.

Проснувшись утром, она услышала звон церковных колоколов. Привстав на постели, Энни потянулась, а потом выскочила из кровати и направилась в уборную.

Девушка с удивлением обнаружила, что на расстеленный диван так никто и не ложился. Но она удивилась еще больше, услышав странную возню, доносящуюся из другой спальни. Тед и Сильвия находились в одной комнате.

У Энни похолодело внутри. Сильвия переспала с Тедом Деакином!

Энни бросилась на кухню, заварила чай и, положив завтрак на поднос, отнесла его в свою комнату.

Девушка забралась в кровать. Она кипела от негодования.

Энни выпила уже четыре чашки чая, когда наконец дверь в комнату Мари открылась. Последовала небольшая пауза, а затем Энни услышала, как резко захлопнулась входная дверь. Сильвия действительно переспала с мужчиной. От этой мысли Энни сделалось не по себе. Она злилась на себя из-за того, что ее сердце стучало как барабан, словно действительно произошло что-то из ряда вон выходящее.

Вскоре в дверь легонько постучали.

— Да! — резко крикнула Энни.

Дверь открылась, и в проеме показалась голова Сильвии.

— Доброе утро! — воскликнула она.

На ней был цветастый халат Мари, сама же она выглядела очень живой, энергичной, а еще невероятно красивой.

— Сучка! — грубо фыркнула Энни.

На лице Сильвии появилось испуганное выражение.