Трое мужчин и одна женщина, все в сине-красно-зеленом, мужчины еще и в широкополых шляпах с ворохом белых роскошных перьев. У женщины край изумрудно-зеленого платья при каждом шаге касается плит двора, чистых, словно вымытых, а мужчины с голыми, на взгляд наших северян, пусть и в чулках, ногами, но все равно голыми, гордо вышагивают в женских туфлях с массивными золотыми пряжками, а еще и расшитых бисером, словно постельные тапочки, стыд какой…

Вокруг одного струится легкая лиловая дымка, я начал всматриваться внимательнее. Похоже, один из магов. Возможно, придворный, а то что-то пока ни одного не увидел, а при дворце как раз должны бы оказаться лучшие из доступных императору.

Все трое мужчин идут вокруг женщины с таким видом, словно это она здесь императрица и владычица морская. Впрочем, женщина в самом деле держится величественно и настолько державно, что я на миг подумал с опаской, вдруг это и есть императрица. Мог же император оставить жену, а вместо нее взять более покладистую фрейлину?

Не мог, мелькнула мысль. В этом беспечном мире все зарегламентировано гораздо жестче, чем на старом добром и патриархальном Севере.

Сэр Юстер попался в коридоре на первом этаже, где по большей части прислуга и мелкая канцелярия, но взглянул как-то странно, словно хочет что-то сказать, но не решается.

Я выждал, подошел к нему сам.

– Сэр Юстер?

Он вытянулся, ответил четким солдатским голосом:

– Ваше величество!

– Мое величество все замечает, – сказал я. – Вы имеете ему что-то сказать?..

Он слегка вздрогнул, напрягся, ответил с запинкой:

– Это не мое дело, ваше величество, но час назад ко дворцу прибыла герцогиня Самантелла Херствардская.

– И что?

Он продолжал тем же неверным голосом:

– Ее род в давней опале… Ей не разрешено здесь появляться. Или разрешено, только не рекомендовано, а это почто то же самое.

Я прервал:

– Вы поступили верно, сэр Юстер! Времена меняются, как и законы. Сейчас наша с вами власть, власть военных!.. А нас не страшит появление кого-то из гражданских, особенно если тот в юбке. Но вдруг что-то важное? Иначе чего бы приперлась? Где ее поместили?

Напряжение из него испарилось на глазах, ответил уже свободнее:

– В покоях последней фаворитки императора. Простите, ваше величество, но она сама выбрала.

– Гм, – сказал я, – это уже интересно.

– Ваше величество?

– Покажи, где это.

Он кивнул почтительно слушающему стражу, тот заспешил вперед, а мы двинулись неспешным шагом, император не имеет права спешить, это ввергнет двор в панику.

Покои фаворитки в роскошнейшей части дворца, широкий коридор не коридор, а картинная галерея, в другое время даже я засмотрелся бы на удивительно яркую и реалистичную живопись, но у государственного деятеля иные приоритеты, даже если он артист и художник глубоко в душе.

Я дошагал до роскошно украшенной гербами двери, двое лакеев почтительно распахнули ее перед моим величеством.

Юстер остался в коридоре, я перешагнул порог, стараясь выглядеть и властным, и одновременно снисходительно участливым к падшим.

Покои фаворитки в блеске золота, вдоль стен статуи из мрамора, на мой взгляд совершенно лишние, мебель добротная и тоже украшенная золотыми вставками.

В сиянии такой роскоши можно бы и не заметить у дальней стены сидящую в кресле женщину, но такую, да не заметить, я подобрался и заставил себя идти к ней неспешно и по-хозяйски.

Герцогиня вся в золоте, начиная с золотых массивных серег, ожерелья в четыре ряда и позолоченных туфель, только украшенные жемчужинками носки высовываются из-под края расшитого золотыми нитями зеленого платья.

Даже кресло отделано материалами под золото, как и широкая, расходящаяся вверху в стороны спинка, на которую герцогиня откинулась красиво и надменно.

На руках от запястий до локтей золотые браслеты разных стилей, а пышные волосы цвета темного золота перетянуты широким золотым обручем.

Стена, под которой на возвышении кресло, тоже под золото с различным орнаментом, слишком сложно-символическим, чтобы я на нем остановил внимание.

Я нарочито громко топал такими непривычными на этом континенте сапогами, герцогиня, выждав минуту, с подчеркнутой поспешностью вскочила и присела в подобострастном поклоне. Даже голову склонила в знак полнейший покорности, мол, руби ее тонкую шею или души, как великому лорду, властелину Багровой Звезды угодно.

– Слушаю вас, – сказал я державно.

Это прозвучало как «встаньте» и «рассказывайте быстро, не тратя время великого государственного деятеля». Не люблю так говорить, да еще с женщинами, но когда стараются наехать и навязать свою манеру, отпор даю даже не я, а сидящий во мне лохматый питекантропище.

Она взглядом указала на кресло, это прозвучало не как безмолвный приказ, а просьба, я сел с рассчитанной задержкой. Дескать, не по ее указу, а по ее подсказке, а так ничего здесь, миленько.

Похоже, она прекрасно читает все мои простенькие мысли, здешнее общество изощрено в интригах, умеет замечать полутона, легкие намеки, что легче взмаха крыла крохотного мотылька, моментально перестраивается, чтобы перейти в атаку с другого фланга.

Мне плевать, сказал я себе мрачно. У кого в руках меч, тот не нуждается в сложном плетении интриг.

Она продолжала мило улыбаться, но что-то подсказало мне, что и эту мою мысль прочла, я для этого мира слишком бесхитростный, это на Севере таинственный и загадочный, а сейчас вон смотрит, как в открытую книгу с крупными буквами да еще и с пиктограммами.

Сама герцогиня опускалась в кресло долго и красиво. Походило на некий танец, исполненный тайного смысла, но я мужчина, существо простое, намеки с ходу не ловлю. Тем более я с Севера, мы можем не понять даже то, что скажут громко и отчетливо, преимущество простоты и невинности на победном марше.

– Ваше Небесное Могущество, – проговорила она таким красивым голосом, что в другое время я бы обязательно залюбовался, но не сейчас, когда жду подвоха. – Мы все потрясены появлением вашей победоносной армии!..

Я откинулся на спинку кресла, забросил ногу на ногу, здесь этого жеста не знают, она чуть приподняла брови в изумлении, а я сказал с вежливым равнодушием:

– Думаю, вы прибыли не ради того, чтобы это сказать.

Она улыбнулась со всем обаянием. Я рассматривал ее внимательно: исключительно красивая женщина, уже не юная девушка, а зрелая и с понимающими умными глазами, лицо заостренное, взгляд нацеленный и отыскивающий в моем панцире щели.

– Ваша Звездность, – произнесла она, – или Ваша Небесность?.. А то местные еще не знают, как вас титуловать точнее… В провинции тоже жаждут знать… что будет дальше.