Гарри рассказывал с воодушевлением, фактически разыгрывал отдельные сцены, помогая себе жестами, мимикой, говоря на разные голоса. Прервался, закурил сигарету.

— Вам не скучно? Если скучно, я могу перестать.

— Продолжайте.

— Что же я хотел сказать? Сейчас, на чем я остановился?

— В храме порхают голуби.

— Да. Очень красивая картина… Адам когда-то учился в музыкальной школе, играл на рояле, но не закончил учебу и некоторое время болтался, не зная, чем заняться… В этих развалинах каким-то чудом сохранился орган. Адам сел и заиграл Баха… — Гарри на минуту умолк, вытащил из кармана листки. — Черт, пропустил важный кусок, прошу прощения, но это не беда, это не влияет на то, что творится у Адама в душе… перед встречей в развалинах храма по сценарию вечеринка у Анджея, однокурсника Адама… Анджей тоже много чем занимался, был вторым призером по прыжкам с вышки, но все бросил и стал художником. Тут я кое-что взял из жизни, у Анджея есть черты моего приятеля Жоржа, а Адам — это я. Но все в целом — вымысел. На вечеринку к Анджею Бася пришла с подругой.

Генрик не отрываясь смотрел в лицо парню. Видел шевелящиеся губы, слышал слова… Гарри курил сигарету за сигаретой.

— Сейчас передохну, а потом продолжу, — сказал он, — знаете, я могу хоть три часа подряд… Нужно все это записать, а мне неохота, терпения не хватает. С другой стороны… кому нужна такая чепуха?.. Иногда я перестаю в себя верить, но пока еще не сдаюсь: или пробьюсь, или в петлю. Что мне еще останется? В жопу… ой, извините, вы из другого поколения, вас это шокирует… время от времени я впадаю в уныние, хочется все послать к черту и куда-нибудь уехать… ну, я продолжу. Вы слушаете? Очень интересный момент… Я хотел втиснуть такой эпизод — показать за этим костелом солдатские могилы. Понимаете, ретроспекция: сентябрь[17]или оккупация, партизаны… Символическая картина. На одиноком кресте пробитая пулями солдатская каска… а потом еще больше углубиться в прошлое: атака уланов на танки и самолеты. Офицер падает с лошади. Это может быть Басин отец. И лошадь одна всю оккупацию бродит по лесам и полям и в конце концов заглядывает в разбомбленный храм и опускается на одно колено, но тут звенит колокольчик, и она начинает танцевать, лошадь-то цирковая… это такая критика псевдогероизма… тут резкая смена кадра: студентка реставрирует старые фрески. Стоит на лестнице за алтарем и сколупывает штукатурку. В костел входит местный ксендз… не знаю, может, лучше его убрать, хотя служитель церкви — выигрышный ход, только чтоб без излишней иронии… Я сам неверующий, но ведь народ у нас, хоть мы и строим социализм, в основном религиозный… Ксендз — этакий «ловец душ», всех норовит обратить в свою веру, стоит подвернуться грешной овечке, сразу тянет ее в лоно церкви. Стало быть, он останавливается и пялится на стройную фигурку студентки, которая на лестнице соскабливает штукатурку своими инструментами… открывает лик какого-то святого, пока только часть, глаз, например, а может, ногу, напряжение должно нарастать постепенно… Тем временем камера переезжает на лицо ксендза и следует за его взглядом вверх, на ноги девушки, все выше и выше… потом ксендз опускает глаза и говорит вкрадчивым голосом «Слава Иисусу» или что-то в этом роде, девушка чуть не потеряла равновесие, судорожно хватается за стену… снова глаз святого, но уже сквозь Баськины пальцы, святой вроде бы таким манером на все взирает, это тоже символично, и тут доносится свисток паровоза с территории шахты, опять смена кадров, панорамная съемка: лица шахтеров и металлургов… свисток звучит все громче, в кадре огромные печи, трубопроводы, свисток становится еще пронзительнее и резко обрывается, снова смена кадра или затемнение, и мы на вечеринке у Вацека… то есть у Анджея… там дым коромыслом, сами понимаете, девочки, бутылки, проигрыватель, наплыв — и Баськина подруга в костеле на коленях перед исповедальней. В исповедальне тот самый ксендз, но лица его не видно под капюшоном, и мы только догадываемся, что он не хочет отпускать ей грехи. Внезапно ксендз откидывает капюшон, и оказывается, что это Анджей, который бросил артистическую карьеру и поступил в семинарию, изучает теологию… Ну вот и все. Хотя у меня еще много чего есть, можно по-разному монтировать. Но все это происходит в душе Адама, так что скачки во времени допустимы. Понимаете, теперь мода такая… ну и я сказал себе: пан или пропал.

Дверь Генрику открыла пожилая женщина. Прежде чем он успел представиться, она воскликнула:

— Пан профессор, а мы вас ждем! Геня, пан профессор пришел. Племянница заждалась, заходите, чемодан и пальто можете тут оставить… прошу вас.

Она указала на дверь в комнату. Генрик постучал.

— Входите, пан профессор, очень рада…

За маленьким столиком сидела пышная блондинка в нарядном черном платье. Она то ли подпиливала, то ли красила ногти: на столике лежали маникюрные принадлежности и стояли пузырьки с красным лаком. Протянув Генрику большую теплую руку, блондинка улыбнулась, продемонстрировав красивые белые зубы, чуть испачканные помадой.

— Гарри позвонил мне, что вы приехали, я уже начала беспокоиться, почему так долго не приходите. Представляю, как Мирабелька обрадуется, когда вас увидит… она совсем еще ребенок… маленькая девочка. — Она подошла к Генрику, положила ладонь на его руку. — Правда, очень рада с вами познакомиться… это я звонила от имени Мирабельки, по телефону у меня совсем другой голос, да? Я, конечно, прокололась с этим «чао»… до того глупо себя почувствовала, что растерялась и повесила трубку. Я вас совсем другим представляла… ученые нам, женщинам, всегда преподносят сюрпризы… вы, наверно, ужасно устали… будьте как дома.

— Вы очень любезны, панна Мариоля, но…

— Мариоля, как забавно вы это произнесли, понимаете, меня так зовут только хорошие знакомые, самые близкие друзья.

— Я действительно немного устал. Мируся еще спит?

— О Боже, я и забыла, зачем вы пришли! — Она открыла дверь и два раза крикнула: — Мирабелька, Мирабелька! — Потом вышла на минуту из комнаты, а вернувшись, сказала смущенно: — Вообразите, ее еще нет. Тетя говорит, у нее заперто. Видно, унесла с собой ключ. Я даже не смогу показать вам Мирабелькину комнату… Совсем сдурела! противная… но что поделаешь… — Мариоля комично развела руками: — Любовь! Жорж славный малый, он ее доведет до ума, а что горло болит… это чепуха, уже все в порядке. Если не придет через час, мы сами к ним пойдем, так будет лучше всего. Мирабелька мне страшно много про вас рассказывала… я думала, наш великий ученый, который читает лекции в американских университетах, в Египте, одет по последней моде… у нас провинциальное представление о том, что происходит в мире, согласитесь, но ученые такие консерваторы, и это как раз самое привлекательное… меня всегда тянуло к мужчинам, которые одеваются, знаете, с этакой небрежной элегантностью… Пока дочурка не пришла, надо что-нибудь выпить… — Блондинка наполнила рюмки. — «Соплица», осталась с сочельника. Не знаю, любите ли вы отечественный коньяк? — Она протянула руку с рюмкой, они чокнулись. — Мируся мне рассказывала, что вы недавно читали лекции в Египте, прямо чудеса какие-то, вроде вы там откопали мумии и золотые статуи… ученые совершенно оторваны от жизни, но в этом-то и вся прелесть… А правда, что египтяне верят в коров и кошек? Надо же, такая отсталость в эпоху освоения космоса, просто уму непостижимо!