Тишина. Затем динамик разразился тихим смехом.

— Филип, ты меня удивляешь… Такие люди найдутся. Нам много и не надо — достаточно будет и нескольких. — И снова — сухой смешок, а затем голос объявил: — Сейчас я представлю тебе свой ответ.

В глубине коридора скрипнула дверь, послышались неуверенные шаги. Крамер обернулся.

— Долорес?..

Долорес Крамер нерешительно застыла на пороге. При виде мужа она изумленно заморгала.

— Фил! Как ты сюда попал? Что происходит? Мне позвонили, сказали, был лунный взрыв, ты ранен…

Динамик заскрежетал:

— Как видишь, Филип, эта проблема уже решена. Я же говорил: хватит и нескольких. Даже двоих.

Крамер медленно кивнул.

— Двоих… — сдавленно повторил он. — Мужчины и женщины.

— Думаю, у них получится. При условии, что за ними будет кому присмотреть. Не волнуйся, Филип. Я стану помогать вам во всем.

Крамер криво усмехнулся.

— Например, в том, чтобы наречь животных. Ведь, кажется, начать нам полагается именно с этого?

— С радостью, — откликнулся бесстрастный механический голос. — Насколько я помню, моя роль заключается в том, чтобы доставлять их тебе. А названия придумаешь ты.

— Постойте! — воскликнула Долорес дрогнувшим голосом. — Какие еще животные? Куда мы летим?

Крамер медленно подошел к иллюминатору, встал, скрестив руки на груди, и молча посмотрел наружу. За бортом корабля, в бесконечной темной пустоте искрились мириады огней. Планеты, звезды, галактики… Бесчисленные миры, гостеприимно светящиеся во мраке вселенной.

Крамер повернулся к Долорес и заглянул в ее испуганные глаза.

— Куда мы летим? Не знаю… У меня такое чувство, что сейчас это не важно. Кажется, я начинаю склоняться к мнению профессора: главное — результат, — задумчиво произнес он и впервые за много месяцев обнял жену.

В первое мгновение она напряглась, но потом застывший в ее глазах страх вдруг схлынул, и она прижалась мокрой щекой к груди мужа.

— Фил… Думаешь, мы и правда сможем начать сначала?

Ответом ей был поцелуй — сначала нежный, потом страстный.

А тем временем корабль мчался вперед, унося их в безбрежные, неизведанные просторы…

© Перевод М. Клеветенко.

— Итак, капрал Вестербург, — мягко спросил доктор Генри Харрис, — с чего вам взбрело в голову, будто вы — растение?

Разговаривая, Харрис смотрел вниз, на карточку, исписанную крупными каракулями командующего Кокса.

Док, это тот, о ком я рассказывал. Поговорите с ним, попробуйте выяснить, где он набрался этих бредней. Малый прибыл с новой станции контроля на астероиде Игрек-3. Не хочется, чтобы там все пошло наперекосяк, тем более из-за такой чертовщины.

Харрис отодвинул карточку и поднял глаза на юношу, сидевшего через стол. Тот явно чувствовал себя не в своей тарелке и, кажется, предпочел бы не отвечать на вопросы.

Харрис нахмурился. Симпатичный малый, форма патрульного ему к лицу, белокурая челка спадает на один глаз. Высокий, почти шесть футов, здоровяк, два года как из учебного центра. Если верить личному делу, родом из Детройта, в девять переболел корью. Интересы: реактивные двигатели, теннис, девушки. Возраст: двадцать шесть лет.

— Итак, капрал Вестербург, — повторил доктор Харрис, — с чего вы решили, будто вы растение?

Капрал смутился, кашлянул.

— Сэр, ничего я не решил, я и есть растение. Уже несколько дней.

— Так-так, — кивнул Харрис, — значит, вы не всегда были растением?

— Нет, сэр. Я стал растением недавно.

— А кем вы были до того?

— Тем же, кем и все остальные, сэр.

Наступило молчание. Харрис взял ручку, набросал несколько строк. Растение? А на вид такой крепыш! Харрис снял очки в металлической оправе и принялся протирать линзы носовым платком. Снова надел очки, откинулся на спинку кресла.

— Сигарету, капрал?

— Нет, сэр.

Доктор закурил, опустив руку на подлокотник.

— Капрал, вы понимаете, что люди редко становятся растениями, да еще такими темпами? Должен сказать, вы первый, от кого я слышу подобное признание.

— Да, сэр, я понимаю, такое случается нечасто.

— Тогда вам должен быть понятен мой интерес. Называя себя растением, вы же не хотите сказать, что неспособны передвигаться? Или что считаете себя растительным организмом, в противоположность животному?

Капрал отвел глаза.

— Больше мне нечего вам сообщить, — пробормотал он. — Простите, сэр.

— Тогда, возможно, расскажете, как вы стали растением?

Капрал Вестербург заколебался. Какое-то время он сидел, уставившись в пол, затем перевел глаза на космопорт за окном, потом на муху, ползавшую по столу. Наконец медленно встал.

— Не могу, сэр.

— Не можете? Почему?

— Потому что… видите ли, я обещал.

В кабинете было тихо. Доктор тоже поднялся, и теперь они с капралом стояли лицом к лицу. Харрис нахмурился, потер щеку.

— Так кому вы обещали, капрал?

— Не могу сказать, сэр, простите.

Некоторое время Харрис размышлял. Наконец подошел к двери, открыл ее.

— Ладно, капрал, можете быть свободны. Спасибо, что уделили мне время.

— Извините, что не смог помочь.

Капрал медленно вышел. Харрис закрыл дверь, пересек кабинет, нажал на видеофоне кнопку вызова. Экран заполнила широкая добродушная физиономия Кокса.

— Кокс, это Харрис. Я с ним поговорил. Все, что мне удалось вытянуть, — признание, что он стал растением. Что еще скажете? Были у него странности в поведении?

— Все началось с нежелания работать, — ответил Кокс. — Командир сообщил, что этот Вестербург уходит за пределы гарнизона и сидит, целый день сидит сиднем.

— На солнце?

— На солнце. К ночи возвращается. Когда его спросили, почему он перестал заниматься починкой двигателей, своей работой, ответил, что ему никак нельзя без солнца. Потом заявил…

Кокс помедлил.

— И что же он заявил?

— Что работать неестественно и ненормально, пустая трата времени, а единственное стоящее занятие на свете — сидеть на солнце и предаваться размышлениям.

— Дальше.

— На вопрос, откуда он набрался таких идей, признался, что стал растением.

— Вижу, одним разговором тут не обойтись, — заметил Харрис. — Он заявил, что отказывается патрулировать. Какую причину привел в оправдание?