– Я и раньше сказать хотел, – принялся оправдываться юноша. – Да недосуг как-то. Надысь ваши мужики пособить просили, а сегодня не к месту…

– У нас всё к месту, – перебила его девушка. – Поведай, коль к лицу, зачем пожаловал?

Толмай кашлянул сначала. Но, видя, что собеседница его даже отложила работу, надеясь выслушать исповедь гостя, решил не скрывать и не изворачиваться от ответа. Ведь Чернава – действительно умница, поэтому, вероятно, и одна. А то такую кралю навряд ли кто отпустил бы. Вдруг подскажет, как найти то, что давно Толмай ищет?

– В нашем царстве, – начал он. – В нашем царстве есть предание о герое Гильгамеше, который спустился когда-то в нижнее царство, чтобы спасти друга Энкида от жизни, дарованной ему богиней Эрешкигаль.[26]

– От жизни?

– Да. От жизни в нижнем царстве, – подтвердил парень. – В том мире человека судит по его делам сама царица Эрешкигаль с помощью семи чёрных ангелов. Но человека оставляют там работать на царицу в царстве тьмы, а вывести его оттуда можно только с помощью Пуригавы.

– Я знаю, – кивнула Нава. – У нас она зовётся Мяун-травой.[27]Надеюсь, у Гильгамеша всё получилось?

– Он обошёл подземное царство, – продолжал парень. – Увидал там рощу с деревьями чудесной красоты и сразу же отвратной уродливости, потому что деревья эти были облеплены драгоценными камнями. А любой драгоценный камень будит в человеке не только любование красивой игрой радужных струй, но также блеск денег, власти и насилия.

Потом Гильгамеш попал на остров бессмертного Утнапишти, который, наконец-то, рассказал, как найти нужную траву. Только Энкиду не предстояло быть спасённым, потому что траву утащила кошка.

– Это на них похоже, – рассмеялась Чернава. – У нас даже дикие кошки с кисточками на ушах всё сделают для тебя ради такого угощения.

– И всё же я собрался в Нижнее царство не за этой заветной травой, – нахмурился юноша. – Никому не говорил. Тебе скажу. Царица Эрешкигаль держит в плену свою сестру Инанну, которую у вас Ладой зовут. К пленнице я хочу попасть, потому как спросить надобно: есть ли на свете то, чего все живые ищут и чего никогда не приходит? А вход в Нижнее царство где-то в ваших краях должен быть.

При этих словах Чернава посмотрела на Толмая, прищурив глаза, задумчиво погладила его по голове и совсем не к месту спросила:

– А не боишься с Нижним царством познакомиться? Ведь живым оттуда мало кто возвратился? Мой дед, я думаю, тоже от этого пострадал.

– Дед? – вскинул глаза парень. – Он тоже мудрец Аркаима?

– Да, истину глаголешь, – кивнула девушка. – Про Заратустру слыхивал?

– Кто ж не слыхал про мудреца, – пожал плечами Толмай. – Да только он пропал где-то бесследно.

– Вовсе не бесследно, – обиделась Нава. – Он родился здесь, потом уехал в Индию. А когда в Тёмном царстве побывал, то вернулся только чтобы умереть не без почести. Вон, в моём доме Заратустра и встретился когда-то с ангелом смерти.

– Прямо здесь? – открыл рот Толмай.

– Конечно здесь, – подтвердила девушка. – Каждый человек должен помирать там, где родился. Вот и ты пришёл в Нижнее царство наведаться, а, поди, испужаешься, дак не дома же.

– Волков бояться – в лес не ходить, – нахмурился юноша. – Я бы не обошёл полземли, кабы боялся. Ведь так?

– Так-то оно так, – кивнула девушка. – Дак обламываются мужики-то, кто любовь ищет. Настоящих мужиков ни в одной стране не сыщешь, а тех, что за показушной славой гоняются, богатырями и назвать-то грех.

Видя, что Толмай хочет что-то возразить на прямое, незаслуженное обвинение, девушка снова прикрикнула на собеседника, ибо разговоры иногда вовсе не совместимы с работой:

– Нишкни, Толмай, не мешай! Я здесь не для того, чтобы разные разговоры разговаривать. Пора и честь знать!

Пока Чернава говорила и выясняла с собеседником различные жизненные проблемы, пламя в горниле разгоралось само собой, да так, что печка скоро загудела от рвущегося на воздух огня. Вырвавшийся наружу сгусток пламени, насыщенный оранжевым колером с малиновым оттенком и жёлтыми прожилками по краям так стал похож на адский язык онгона, что юноша смотрел на происходящее, от удивления раскрыв рот, потому как такое разноцветное и живое пламя увидеть где-либо ещё, было бы для него в диковинку.

Девушка, засучив рукава на яге, стала загружать жёлоб увесистыми кусками ржавой руды, вытянутые из старого Игримского болота. Юноше надоело сидеть в стороне, глазея на хлопотливую хозяйку, и выполнять оставленную для него роль важного иноземного гостя.

Толмай встал, отодвинул девушку в сторону лёгким и упрямым движением руки, готовясь сам приняться за работу. Но не тут-то было. Вроде бы парень делал всё так же: вычерпывал куски руды, загружал в лоток, отправлял в печку, подбрасывал угля, только всё у юноши получалось как-то не так. Чернава с улыбкой наблюдала за усердным парнем, и вскорости, немножко отдохнув, снова взяла дело в свои руки, пощадив нерадивого помощника.

– Возле печи, Толмай, всегда надо ягу одевать, – пояснила девушка. – А-то сыркья или менк[28]задавит. Все бабы ягу у печи надевают. Даже летом. Сиди пока, отдыхай. И запомни на всякий случай: ничто так быстро не помогает погибели человека как работа. Этот закон для Нави, Прави и Яви[29]нашей. Бездумная работа без удовольствия, без необходимости, без собственного выбора. Никогда не делай ничего просто так, чтобы только сделано было. Такая работа очень быстро превратит любого в обычного дурака, и не позволит думать ни о чём, кроме бездумного выполнения ради Жизни. Лучше живи, чтоб работать, а не работай, чтоб только жить.

Юноша подивился такому отворотному повороту, но возражать не стал. Он снова уселся на брёвнышко, не спуская глаз со своей новой знакомой, принявшей его запросто в этом чудном городе, куда он приехал в поисках истины. Ведь об Аркаиме давно знали в Египте, в Греции, в Месопотамии, в Индии, в Ассирии… пожалуй, нелегко будет отыскать место, где ещё не слыхали о Стране Десяти городов, или Семиречье, или же Троянском царстве. Все эти первые царства основаны были выходцами из Гипербореи, Атлантиды или, как ещё называли затонувший материк, Арктиды.

– А скажи, Нава, – вопрос давно мучил Толмая, только он никак не решался спросить, немного стесняясь происшедшего с ним. – А скажи, вот я ехал сюда и когда въехал на мост через Сынташту, вдруг из воды вынырнуло волосатое бревно и поплыло против течения. Что это было?

– Да ты, поди, испужался, варнак, – засмеялась девушка. – Это, верно, аджина[30]был. Он только из воды приходит. Я тебя как-нибудь сведу на болото, увидишь их, снова испужаешься, и уедешь к себе в Месопотамию шёлком торговать.