— Все на местах? — строго поинтересовался Сарычев.

Спрашивать, конечно, не следовало, он и сам уже не раз прошелся по комнатам и знал, что на каждого гостя определено по трое милиционеров. Даже если кто-то из собравшихся надумает улизнуть через окно, так во дворе его упакуют в лучшем виде.

— Все, — в который раз отвечал Кравчук.

Первым заявился Костя Фомич. Перешагнув порог, он поморщился:

— Питерский, стола не вижу! Ты мою Лизку поимел и даже магарыч за это не хочешь выставить!

Игнат Сарычев улыбнулся:

— Обидеть меня хочешь. Чтобы Хрящ на монету поскупился? Ты в другую комнату пройди, закуси немного, а нажираться потом будем, когда банк возьмем.

Костя Фомич распахнул дверь. Раздался звук разрываемой ткани, и трое дюжих молодцов навалились на него, вжав в пол.

— У-у, сука! — выдохнул Фомич.

— Кляп не позабудьте, а то смердит очень! — распорядился Игнат Сарычев. И когда Фомича связали, заткнув ему рот тряпкой, он проговорил прямо в сверкающие злобой глаза Фомича: — Лизка-то баба ничего и бедрами умеет шевелить. Не разочаровала она меня.

Игнат Сарычев подошел к окну и слегка отодвинул занавеску. Был теплый день, и многие посетители пивной с кружками пенящегося пива в руках вели неторопливые разговоры прямо на улице у входа. Глядя на их оживленные лица, можно было бы принять их за ученых мужей, решивших продолжить диспуты на свежем воздухе. Смущала лишь потрепанная одежда и отчаянный матерок, пробивавшийся даже через закрытые окна.

Чуть поодаль стояли двое мужчин и смолили папироски. Оба с интересом беседовали друг с другом, не обращая внимания на окружающее. Но это только на первый взгляд. На самом деле эти двое цепко осматривали окрестности и внимательно вглядывались в дом, стараясь делать это незаметно.

Докурив и, видно не обнаружив ничего настораживающего, они побросали окурки и зашагали к дому.

— В общем, так, — Игнат отошел от окна. — Берем сразу, как только войдут в квартиру, чтобы без шума. Ясно?

— Да.

На лестнице послышался скрип шагов, а потом раздался условный перестук. Игнат Сарычев предостерегающе приложил ствол нагана к губам и шагнул к порогу.

— Кто там?

— Свои!

Первым прошел Макей, за ним, осторожно ступая, вошел авторитетный жиган с погонялом Гвоздь, правую руку он держал в кармане тужурки. Гвоздь коротко осмотрел убогую обстановку и сдержанно поинтересовался:

— А где же Фомич?

— В той комнате, — сказал правду Сарычев, — тебя дожидается.

Гвоздь повернулся в сторону смежной комнаты, и в этот момент Игнат коротким, но сильным движением ударил его локтем в солнечное сплетение. Жиган сложился пополам, словно тонкая хворостина.

— Легавый! — выругался Макей.

Он мгновенно сунул правую руку в карман, пытаясь выхватить револьвер. Еще секунда — и прозвучит выстрел. Но подскочивший Кондрашов навалился Макею на плечи, опрокинув его на комод, стоявший у стены. Макей коротко взвыл, стукнувшись лицом об угол. Из рассеченной брови брызнула кровь. Два оперативника уже торопливо заламывали ему руки за спину.

— Говори! — вцепился Игнат Сарычев в чуб Макею.

Жиган поморщился от боли, а потом прошепелявил:

— Что говорить?

— Что ты должен сделать, чтобы поднялся Кирьян? — Макей молчал. — Ну? — Сарычев взвел курок, нацелив его прямехонько в лицо Макею, и продолжал: — Упрашивать больше не буду, считаю до трех… Раз!.. Два…

— Я должен махнуть ему из окна рукой… что все в порядке, — наконец выдавил из себя Макей.

— Су-у-ка-а, — прохрипел Гвоздь.

— Я сказал, рот ему заткнуть! — жестко крикнул Игнат Сарычев. Подскочили два милиционера: один — необыкновенно крепкий, словно весь сплетенный из корабельных канатов, приподнял голову Гвоздя, а другой, напротив, худой и гибкий, втиснул ему в рот кляп. Раздалось злобное мычание. Один крепкий и точный удар, и жиган поперхнулся собственным криком.

Две пары рук отодрали Макея от пола, Игнат Сарычев больно ткнул ему стволом в горло и проговорил:

— Маши рукой!.. Вот так!.. Улыбку не забудь! Шире… Еще шире!

Из-за занавеси Игнат увидел, как Кирьян, стоявший на углу, отбросил недокуренную папироску, посмотрел по сторонам и, сунув руки в карманы, направился к гостинице. С виду он напоминал праздного гуляку, желающего пропустить кружечку легкого пивка. И только люди, знавшие Кирьяна близко, могли сказать, что сейчас он был необыкновенно собран. В последнее время в каждом кармане пальто он держал по револьверу и стрелял мгновенно, стоило только какому-либо из прохожих задержать на нем взгляд дольше обычного.

— Отойди от окна! В угол! — распорядился Игнат Сарычев. — В общем так… — негромко, но веско заговорил начальник уголовного розыска, — стрелять только в крайнем случае, он нужен нам живым! А теперь по местам.

Через минуту на лестнице тонко скрипнула половица, затем еще раз. Игнат Сарычев знал, что скрипучая половица находится в трех метрах от входной двери. И если сейчас неожиданно распахнуть дверь, то у Кирьяна останется достаточно времени, чтобы спрыгнуть с лестницы и затеряться во дворе.

Ну, сделай же еще пару шагов!

Сарычев почувствовал, как его пальцы стиснули наган. Он уже готов был распахнуть дверь, чтобы встретить Кирьяна на площадке, как неожиданно услышал короткий стук.

— Кирьян, беги! — вдруг закричал что есть мочи Макей, и тотчас на лестнице послышался удаляющийся топот.

— За ним! — ударом ноги Сарычев вышиб дверь.

Ахнул выстрел, и пуля, просвистев над головой Игната, отковырнула от косяка щепу.

Сарычев пальнул вслед убегающему Кирьяну. Пуля с глухим шлепком увязла в подоконнике. Жахнули еще два выстрела, но без результата. Кирьян уходил… Лестница громыхала от топота многих сапог. Вот кто-то споткнулся и, потеряв равновесие, покатился кубарем вниз, чертыхаясь.

Сарычев выскочил первым и увидел, как Кирьян, пригнувшись, убегал со двора. Идеальная мишень, почти как в тире, оставалось только затаить дыхание и надавить на курок. Над самым ухом раздалось прерывистое дыхание.

— Не стрелять! — выдохнул Сарычев.

До ворот Кирьяну оставалось метров пятнадцать, а на улице его поджидала пролетка. Игнат Сарычев поднял пистолет и, отыскав в прорези прицела спину Кирьяна, нажал на спусковой крючок. Жиган, не сбавляя скорости, продолжал бежать.

— Смазал, черт! — выругался Сарычев.

Кирьян уже ухватился за пролетку, чтобы в следующую секунду забросить в нее свое крепкое тело. Но неожиданно бродяга, сидевший у самых ворот, вытянул свою деревянную ногу, а когда Кирьян, споткнувшись, замешкался, нищий вцепился в него.

— Не уйдешь, паскуда! — орал он. — Ты мне за все ответишь, падла!