И сейчас ей пришлось встряхнуть головой, чтобы отбросить сожаления о потере. Кит сделал свой выбор — повел себя как эгоистичный невежа, забыл об их дружбе, будто та ничего не стоила. Виктория желала лишь одного — побыть в одиночестве. Хоть немного.

Она на цыпочках прошла по холлу, заглядывая по дороге в комнаты. Завернув за угол, Виктория сразу поняла, что отыскала идеальное место. Сотни книг на полках и удобная кожаная мебель придавали библиотеке атмосферу уюта и роскоши. Одну стену полностью занимали окна в мелком переплете, и на полу лежали квадраты солнечного света. В камине весело трещал огонь.

Виктория скользнула внутрь и бесшумно прикрыла раздвижную дверь в надежде на часок тишины и покоя перед обедом.

Что за чудесное местечко ей попалось, решила она, подходя к огромному, во всю стену, шкафу. Тот, кто обставлял комнату, отдавал предпочтение комфорту и с любовью вплетенным шотландским мотивам, если судить по разбросанным по креслам бело-зеленым пледам. Виктория повернулась к книгам, мечтая обнаружить среди внушительных исторических трудов томик стихов, и тут до нее донесся шорох. То ли фырканье, то ли чих. Она замерла с колотящимся в груди сердцем. Ее посетила ужасающая уверенность, что в библиотеке кто-то есть. Виктория беззвучно повернулась кругом, осматривая каждый уголок в поисках незваного гостя. Если подумать, это она вторглась в чье-то уединение, но девушка уже начала считать чудесную комнату своей. По крайней мере, на следующий час.

Никого. Виктория снова оглядела комнату и заметила уголок стоящего перед камином кресла. Высокая спинка полностью закрывала сидящего, но на подлокотнике виднелся рукав мужского пиджака.

Если Себастьян в гостиной, изнывает от разговоров о свадьбе, его отец мертв, то кто… Сердце перестало биться. Это же отец Себастьяна. По рассказам, он обожал библиотеку. Девушка уставилась на черную ткань рукава — тот выглядел вполне материальным. Внезапно с подлокотника соскользнула белая призрачная кисть и закачалась в воздухе, будто сама по себе. Виктория попыталась вскрикнуть, но у нее вырвался лишь писк. Громкий.

Человек вскочил на ноги и испуганно обернулся:

— Боги! Что ты здесь делаешь, женщина!

Кит.

Они молча уставились друг на друга.

— Как ты здесь оказался? — выдавила девушка.

— Почему ты всегда кричишь при виде меня?

Виктория робко улыбнулась, припомнив, как глубокой ночью Кит нашел ее тайную комнату в аббатстве Саммерсет. Уголки губ сами поползли вверх, но тут она вспомнила, что сердится, и нахмурилась:

— Потому что ты всегда меня пугаешь. Или же виновата та уродливая маска, что ты зовешь лицом.

— Правда? Ты первая женщина, которой не нравится моя внешность.

Губы Кита сложились в улыбку, и Виктории захотелось стереть ее пощечиной.

— Конечно, они слишком хорошо воспитаны, чтобы говорить правду, — задрала нос она.

— Сомневаюсь.

Улыбка все расплывалась, и желание прибегнуть к грубой силе росло. И тут Виктория заметила, почему рука Кита выглядит так странно.

От ладони до локтя ее покрывала тугая, намотанная поверх гипса повязка.

— Ты ранен! — бросилась к нему Виктория.

— Я сломал запястье во время игры в теннис. Ничего страшного. Доктор сказал, что снимет гипс через пять недель. Хотя есть и бриться трудновато.

Виктория взяла замотанную руку в свою; тепло пальцев обжигало ладонь.

— Почему ты здесь, а не дома?

— Ты, видимо, не знакома с моей матерью, — улыбнулся Кит. — Она настояла, чтобы я переехал к ней из лондонской квартиры. Следует сказать, там действительно было сложно управляться одному со сломанной рукой. Так что я вовремя вспомнил о данном обещании навестить Себастьяна. Здесь обо мне позаботятся. Через неделю придется вернуться домой. Надо дать матери возможность поухаживать за больным сыном.

Виктория заглянула в лицо Кита и заметила складки у рта и бледность кожи. Голубые глаза лихорадочно блестели.

— Тебе больно? — нахмурилась девушка и ласково подтолкнула его к креслу. — Ты принимал лекарства?

На столике стояла склянка из темного стекла и чашка чая. Напиток давно остыл. Виктория снова нахмурилась: почему хозяева так плохо следят за гостем?

— Ну-ка, ну-ка, не злись. Горничные заняты подготовкой к обеду и сплетнями. И нет, я ничего не принимал. Доктор прописал настойку опиума, но я не хочу рисковать.

— Не верь слухам. Опий в разумных дозах тебе не навредит. Будь у меня под рукой нужные травы, я бы смогла сделать другой отвар.

Виктория взяла с кресла клетчатый плед и укутала ноги Кита, затем нашла звонок и вызвала горничную. Служанка прибежала в считаные минуты.

Взяв на письменном столе листок бумаги, Виктория записала названия трав, которые, по ее мнению, должны оказаться в кухне. Она предпочла бы приготовить отвар собственноручно, но ей не хотелось оставлять Кита в одиночестве. К тому же неизвестно, как ее тетушка и леди Биллингсли отнесутся к такой вольности. Пришлось ограничиться указаниями горничной, вполголоса у дверей.

Служанка удалилась, и девушка вернулась к Киту, приложила к его лбу ладонь. Тот сидел, прикрыв глаза, но не спал.

— Мне кажется, у тебя небольшой жар.

— Наверное, простудился в тот же день, когда сломал руку. Дождь лил как из ведра, и я промок до нитки.

— Почему ты не взял зонтик?

— Знаешь, а ты очень милая, — недовольно заявил Кит. — Я думал, ты меня ненавидишь.

Несмотря на браваду, в голосе звучала нотка неуверенности. Виктория пододвинула потертый кожаный табурет для ног, стиснула в ладонях здоровую руку Кита и позволила себе отдаться чистой радости от встречи с другом.

— Конечно ненавидела. Но не могу же я ненавидеть тебя вечно! Не знаю, зачем ты так долго прятался от меня.

Лорд Киттредж открыл глаза и уставился на нее:

— И как я мог узнать, что ты соскучилась? Догадаться?

— Нет. Просто спросить. Когда мы решили стать друзьями, я говорила, что тебе придется забыть обо всем, что знаешь о женщинах. Если сомневаешься в чем-то, спрашивай. Я не буду хитрить и скажу прямо. Если не угодишь в очередной приступ ненависти.

Виктория улыбнулась, чтобы показать, что шутит и предлагает забыть о прошлом. Она устала от ссор, от отсутствия Кита и хотела вернуть прежние непринужденные отношения.

— Не знаю, сколько еще смогу выдержать подобные взлеты и падения, — покачал головой Кит.

— То есть? — нахмурилась девушка. — Я думала, ты не любишь скучать. А нашу дружбу никак нельзя назвать скучной.

Кит снова покачал головой и сморщился. Дверь отворилась, вошла горничная с подносом, на котором стояли два заварных чайника, а за ней последовала еще одна служанка, с белым тазиком, кувшином воды и чистым кухонным полотенцем.