Теперь пожарами была охвачена вся южная часть города. В багровом зареве метались тени людей, оглохших от грохота и звона клинков. Бесконечная усталость соперничала со страхом и инстинктом самосохранения. Обожженные лошади затаптывали уцелевших. Волки находили в домах беззащитных и скованных ужасом горожан. Действовало только одно правило: перед штурмом Гха-Гул запретил оборотням убивать женщин зрелого возраста. Этому странному приказу подчинялись почти все…

Хаос продолжался до восхода солнца. В этом хаосе, как это бывает всегда, ускользнули от смерти только те, в чьих руках были деньги и власть.

Шут не спеша ехал по узкой лесной дороге и мурлыкал себе под нос детскую песенку. Несколько раз он останавливался, слезал с лошади и прикладывал ухо к ящику, в котором был спрятан Оракул Востока, но слышал только очень тихий звук перетекающей слизи. Успокоившись, он продолжал свой путь, и навязчивый мотивчик как-то сам собой снова возникал в голове.

Почти полная луна взошла высоко над лесом, и деревья отбрасывали на дорогу причудливые тени. В сиянии ночного светила растворилось зловещее зарево на юге, хотя изредка оттуда еще доносился грохот взрывов.

Постепенно Дилгус начал ощущать нарастающую тревогу. Он был практически беззащитен, несмотря на то что сносно владел мечом. Проще всего было затеряться в каком-нибудь большом городе, выдавая себя за беглого аптекаря из Скел-Могда. Он наметил для этой цели столицу Алькобы Эругубал, но до Эругубала нужно было добираться неделю. А за неделю могло случиться все что угодно… Впрочем, Дилгусу не пришлось ждать долго.

Сквозь собственное бормотание он услышал за спиной стук копыт и, обернувшись, увидел неясные темные пятна на дороге. Кем бы ни были догонявшие горбуна всадники, встреча с ними не входила в его планы. Он свернул в лес и отъехал подальше от дороги. Треск ломающихся веток выдавал его, и он остановился на краю круглой поляны, заросшей густой травой и необычными ночными цветами, обратившими к небу свои бледные чаши.

Шут неплохо разбирался в травах и зельях, но не мог припомнить, чтобы когда-либо раньше видел такие цветы. Над поляной витал незнакомый, но манящий аромат. Лошадь Дилгуса повела себя как-то странно – начала медленно покачивать головой из стороны в сторону. Однако шуту пришлось отвлечься от своей опьяневшей кобылы.

Всадники не проехали мимо, а тоже углубились в лес и теперь продирались сквозь чащу. Значит, маневр шута был замечен… Он подстегнул лошадь, но та не сдвинулась с места и, словно заколдованная, продолжала покачивать головой. Все это было бы смешно, если бы не страх, хлынувший в конечности шута предательской волной дрожи.

Когда он понял, что кобыла стала неуправляемой, было уже поздновато бежать, однако он все же выскочил из седла и начал поспешно отвязывать ящик с головой Регины. Треск ломающихся веток и глухой топот раздавались с трех сторон, потом всадники появились на краю поляны… Их кони остановились и присоединились к пантомиме Дилгусовой кобылы, но это только немного отсрочило жестокое разочарование горбуна.

Неизвестные спешились и направились прямо к нему. Бросив на них беглый взгляд, Дилгус пришел к выводу, что меч лучше вообще не вытаскивать из ножен. В двух мужчинах огромного роста он узнал головорезов, посадивших его когда-то в карету Преподобного Тексора. Итак, шпионы Ордена все-таки выследили его. Правда, самого святого отца нигде не было видно. Шут приготовился умереть быстро и по возможности безболезненно.

Шестеро преследователей окружили его, и один из головорезов приблизился к нему вплотную. Шуремит с презрением оглядел тщедушного горбуна и даже не потрудился забрать у того оружие. На грубо вылепленном лице, превращенном светом луны в рельефную маску, была написана откровенная скука.

Человек протянул правую клешню, огромную, несмотря на отсутствие мизинца, и схватил Дилгуса за шиворот. На мгновение ноги шута оторвались от земли.

– Куда это ты торопишься? – спросил шуремит, легонько потряхивая жертву, от чего та громко лязгала зубами.

– Собираю лечебные травы для герцога, – с трудом выговорил Дилгус. Потом от страха его прорвало. – С тех пор как лекарь Димарк был убит, о чем любезно поведал ваш…

– Герцогу они больше не понадобятся, – перебил его головорез. Очевидно, шут в качестве противника не вызывал у него не только энтузиазма, но даже легкого интереса. – Давай посмотрим, что ты уже собрал.

Легкое движение плечом – и Дилгус оказался в ближайших кустах. При падении он сильно ударился горбом и несколько секунд не мог вдохнуть. Возможно, это спасло его от худшей участи. Он лежал и сквозь собственный хрип слышал, как люди Тексора взламывают его ящики. Потом у него хватило ума перевернуться на живот и притвориться мертвым.

Благодаря этому Дилгус раньше всех увидел еще одного участника событий. Тот приближался верхом с дальнего края поляны, однако завораживающее влияние этого места почему-то не распространялось на его коня. Незнакомец был в длинном плаще, отороченном мехом; под его широкими полами можно было спрятать что угодно. Непокрытая и почти лысая голова напоминала отполированный дождями камень. Но когда человек подъехал ближе, в его внешности обнаружилась одна жуткая деталь, тотчас же привлекавшая к себе внимание.

Всадник остановился в пяти шагах от людей из Ордена и в десятке шагов от затаившегося в кустах Дилгуса. В левой глазнице зловещего гостя сверкала маленькая луна, блеск которой не уступал блеску старшей сестры и озарял мертвенным светом половину носа и глазную впадину незнакомца. Этот свет выбелил и без того побледневшие лица шуремитов. В руках одного из них Дилгус увидел сосуд с говорящей головой. Ему показалось, что свисающие из сосуда волосы едва заметно шевелятся.

Шут кое-что слышал о культе Гангары, но никогда не видел ни одного из сектантов. Даже если свечение глазного яблока было каким-нибудь фокусом, выглядело это весьма впечатляюще. Впрочем, как выяснилось, незнакомец не стремился произвести впечатление; для этого он был слишком уверен в себе. Его второй глаз, обыкновенный, тускло поблескивал в глубокой тени.

– Отдайте мне то, что украдено у Левиура, – попросил он вежливо, без тени угрозы в голосе.

– Проезжай мимо, – прохрипел один из солдат Ордена.

– И забудь о том, что видел, – добавил второй.

Всадник поднял лицо к небу, словно просил совета у луны и глубоко вздохнул.

– Вы выбрали неудачное время для ссоры со мной, – сказал он с сожалением. – Вы могли безнаказанно оскорбить меня днем и даже ночью, если это ночь новолуния. Но сегодня… – Он покачал головой, и лучи, падавшие из его глазницы, запрыгали по лицам остолбеневших монахов.

Дилгус не понимал, почему всадник еще жив. Потом до него дошло, что шестеро головорезов парализованы светом, излучаемым миниатюрной луной.

– Кто же ты? – почти шепотом спросил один из них.

– Мое имя – не тайна, – с улыбкой сказал всадник. Он был спокоен и нетороплив. – В конце концов, это последнее, что ты узнаешь. Меня зовут Галсид. Я Мастер Светлой Стороны. Вам очень повезло, что вы не встретили кого-нибудь из Темной секты. Обычно они не снисходят до разговоров… А теперь отдайте мне то, что вам не принадлежит.