– Ох, ну ты же подумай!

– Ладно, Паша, это все потом. Пойдем, ты ж меня не о царапинах беседовать позвал.

В кабинете, который Нижегородцев делил с двумя другими операми, к счастью по случаю Первомая никого не было, и Таня почувствовала облегчение. Отвечать еще на чьи-нибудь вопросы, рассказывать, что да как, не было ни малейшего желания.

– Кофе, чаю? – предложил хозяйственный Паша.

Она помотала головой – ничего не хотелось. В гибель Нифонтова до сих пор не верилось. Все казалось, что это дурацкая шутка, и тянуло обернуться – вдруг Костик выглядывает из-за двери и хихикает.

Но, нет. Паша всерьез готовится снимать показания.

– Танюш, тут штука такая. Судя по всему, дело Костино у нас отберут, так что, будь готова, что тебя снова вызовут.

– И кто заберет? – поинтересовалась Таня.

– Те, кто и прочие расчлененки забрал.

– А кто они, эти «те же»?

– Так! Гражданка Береснева! – хлопнул по столу блокнотом Паша. – это я у вас показания беру. Так что, приступим.

И они приступили.

Несмотря на простоватую внешность румяной деревенщины и гыкающий говорок, старший лейтенант Нижегородцев обоснованно считался толковым и подающим большие надежды опером. Что и доказал в очередной раз, вынув из Татьяниной памяти такие подробности ее разговоров и встреч с покойным капитаном, что она сама удивлялась, как умудрилась это запомнить.

Поставив последнюю точку, пододвинул бумаги Тане:

– На, расписывайся.

Аккуратно ставя подписи там, где указывал Нижегородцев, она негромко спросила:

– А все же, что с Костей случилось? Получается, ведь, что когда я в дверь звонила, его уже убили, так?

– По всему, так выходит, – развел руками Паша. – Но, ты скажи лучше, что с тобой стряслось?

Он явно старался увести разговор от смерти капитана, и Таня решила не настаивать.

Вкратце пересказав события вчерашнего дня, она умолчала и о странном ударе и, конечно же, о том, что в зеркале заднего вида не заметила никого и ничего, что могло бы этот удар нанести.

Паша был сугубым материалистом, и потусторонний мир признавал только на телеэкране, и то, после двух-трех банок пива.

– Это что же, ты без машины теперь?

– Ага, совсем. «Гольф» в лоскуты, – пожаловалась Татьяна. – И другая машинка мне не светит.

– А ты погоди расстраиваться. Может, и помогу, – неожиданно подбодрил ее старлей.

– Паша, дарлинг! Всех моих стратегических запасов хватит только на убитую «девятку», а ездить на таком – это стать полуфабрикатом для крематория! Причем, ежемесячно выкладывающим деньги иродам из автосервиса!

Не слушая причитания Татьяны, Паша сосредоточенно жал на кнопки, листая адресную книгу своего мобильника.

Дойдя до нужного имени, нажал кнопку с зеленой трубкой:

– Артур, ты? Ага, я. Артур, хорошему человеку нужна машина. Нет, денег у человека нет. Артур, когда я говорю «денег нет» – это совсем нет. Она честная работающая девушка.

Голос Паши наполнился укоризной:

– Артур, давай считать, что я этого не слышал. Это мой друг. Действительно – друг. Вот. Прекрасно. Сейчас приедем.

На том конце что-то неразборчиво воскликнули, но Паша прервал собеседника:

– Артур, я еду.

Поднимаясь из-за стола, Нижегородцев аккуратно вложил мобильник в кобуру на поясе и потянулся за пиджаком, висевшим на спинке старого кресла:

– Всё, поехали.

– Куда, Паша?

– Как куда? За машиной! – искренне удивился старший лейтенант.

Сам он ездил на видавшей виды, но идеально отлаженной и ухоженной «девятке». Несколько раз Паша подвозил ее до дома, и каждый раз Таня удивлялась и завидовала его умению водить вроде бы неторопливо, аккуратно, но при этом оказываться в нужном месте в кратчайшие сроки.

Выруливая на улицу, Паша сказал, не глядя на Таню:

– А заберут дело Кости, как и все остальные, парни не из нашего ведомства.

Таня аж выпрямилась. Вот это да. Выходит, не просто так хитрый опер уводил разговор. Неужели, боялся, что его подслушивают? Или просто перестраховывался? Так что же такое происходило с этими убийствами такого, что битый-тертый опер старается не разговаривать в родном кабинете?

Но задавать эти вопросы Таня не стала. Спросила только:

– А кто? «Соседи»?

– Ты понимаешь, вроде и «соседи», да странные какие-то, – не отрывая взгляд от дороги, ответил Нижегородцев, – внешне все тип-топ. Бумаги, печати, полномочия… Но, по идее, главк такое дело забрать должен, как-никак, убийство сотрудника «убойного» отдела. Прокуратура, опять же, должна важняков направить. А вот «нацбеза» там никак не просматривалось. Но приехали серьезные ребята и нам приказали отдать им всё. Причем, не пикая. Я тебя допрашивал, вообще, только потому, что, формально, дело еще в нашем производстве. Подошью твои показания, и отдам с остальными бумагами.

– Паша, а мне ты не боишься рассказывать? – прямо спросила его девушка. Все происходящее начинало напоминать голливудский триллер, и ей хотелось понять, какая роль отводится Татьяне Бересневой. Очень не хотелось быть блондинкой, которой перерезают горло по причине исключительной тупости и никчемности персонажа.

– Не боюсь, Тань. И не просто так рассказываю. В общем, ты поосторожнее. Если кто будет спрашивать о Косте – ты с ним иногда болтала, и все. Чем именно он занимался в последнее время, он тебе не говорил. Или говорил, но в самых общих чертах. О серии расчлененок ты знаешь тоже только в самых общих чертах. Слухи и не более. Именно так записано, кстати, и в твоих показаниях.

– А все же – что в них, убийствах этих, такого страшного?

– Понимаешь, Тань, они – Паша осторожно подбирал слова, – они нечеловеческие. Словно совершались с какой-то целью, а жертва – для того, кто убил, и не человек вовсе.

– Паш, но ведь если это маньяк, то…

– Нет. Как тебе объяснить. Я ведь это обосновать не могу. Но, вот если даже ты мясо для отбивных режешь – ты его режешь так, чтобы тебе приятно есть было. А тут – словно он не мясо резал, а какую-то задачу решал.

– Спасибо тебе, Паша, большое, – Таня представила себе отбивную и поняла, что долго не сможет их есть.

– Да не за что, Танюш. Приехали.

Приехали они на территорию одного из «гаражных племен», как называла такие места Таня.

Наверное, они есть в каждом большом городе – кварталы, граничащие с промзонами, врастающие в них и переплетающиеся с ними. К внешне заброшенным корпусам, бетонным заборам и бензозаправкам, выглядящим так, словно они перенеслись в наше время из благословенных восьмидесятых, лепятся соты гаражей с перекошенными деревянными дверями, обитыми, словно ворота древних замков, железными полосами, живут тихой настороженной жизнью бетонные боксы, рядом с которыми выставлены щиты с надписью «Шиномонтаж» или «Автомастерская».