Дейв в ответ улыбался и говорил, что он не жадный, пусть все любуются. Потом обратили внимание и на мою персону и опять стали щипать меня за щеку. Я держался возле мамы, бабушка давно ушла пить кофе, и ныл:

– Когда же мы пойдем на море? Я хочу увидеть его поскорее.

– Сейчас, сейчас, – повторяла мама, но при этом никуда не спешила.

– Ладно, Аня, – сказал Дейв, – не мучай ребенка, идите на пляж.

Еще через какую-то дверь мы прошли к бассейну. Он был огромный, но в нем почти никто не плавал. Люди сидели рядом с водой в шезлонгах или лежали на лежаках. Между лежаками, покрытыми яркими полосатыми матрасами, стояли маленькие столики. Некоторые лежаки располагались под навесом в тени, другие – прямо на солнце. От солнца люди спасались под множеством ярко-желтых зонтов.

Мама миновала бассейн и, не задерживаясь, отправилась дальше. По пути, непонятно откуда, к нам присоединились Антошка, Алешка и бабушка, и уже через три минуты мы вышли на пляж.

Наконец-то я увидел залив. Он был настолько красив, что я прямо остолбенел. Изумрудная вода переливалась на солнце всеми оттенками зеленого и голубого. Под ярким солнцем песок казался еще белее, чем был на самом деле. Мы заняли место под огромным зонтом, который был похож на крышу африканской хижины. Тут же к нам подбежали служащие с яркими желтыми матрасами и положили их на белые лежаки.

– Что еще желает мадам? – спросил один из них, когда мы устроились.

– Все в порядке, Мануэль, – ответила мама.

Антошка и Алешка надели надувные нарукавники, схватили желтых надувных уток и крокодила и побежали в детский бассейн. Они звали и меня, но я хотел плавать в море.

– Подожди, я сейчас, – сказала мама, снимая длинное платье, под которым был дивной красоты купальник, элегантно сидящий на ее полной фигуре.

Фатима расположилась рядом с нами. К ней тотчас же подбежали официанты. Дети ее принялись играть в песке у воды с огромным количеством игрушек. Филиппинки неотступно находились при них, следя за каждым движением. Фатима заговорила с мамой о каком-то новом магазине, какая там потрясающая обувь, а бабушка сжалилась надо мной, взяла меня за руку и сказала:

– Пойдем, Эдичка, совершим боевое крещение.

Мы подошли к воде. Белый песок под ногами был довольно горячим, а вода в заливе – прохладная и совершенно прозрачная. Хотя стоял январь и дома, в Англии, был мороз. Я зашел в воду и принялся плавать возле бабушки, которая стояла по колено в воде. Фатима крикнула что-то своим филиппинкам и замахала руками. Одна из них, совсем еще молоденькая девочка, подошла к нам и сказала на очень плохом английском:

– Мадам велит вам выйти, вода ледяная, можно сильно заболеть.

– Не волнуйся, дорогая, – ответила бабушка, – он же здесь не один, иди себе, займись своим делом.

Ей явно не понравилось, что кто-то лезет к ней с указаниями, но впоследствии я узнал, что для арабов это нормально. Они, в точности как русские, любят всех учить, давать всем советы – причем когда их об этом никто не просит. Недаром все русские чувствуют себя в Кувейте как дома, а в Англии, среди сдержанных и холодных англичан, обычно грустят.

Мы вернулись под наш зонт, и мама стала растирать меня большим желтым полотенцем.

– Эдичка, ну зачем ты полез в воду? – причитала она. – Вода ведь холодная.

– Но я же еще вчера, когда увидел залив из самолета, мечтал в нем искупаться!

– Какой умный мальчик! – заохала Фатима. – И как хорошо говорит по-английски, а с бабушкой еще и по-русски. Анна, да он же гений!

Мама в ответ лишь улыбнулась. Гением она меня не считала, но все равно кому не приятно, когда хвалят ее сына. Она начала намазывать меня кремом и заставила надеть футболку и бейсболку.

– Можно сгореть с непривычки, солнце здесь очень жгучее, – объясняла она мне.

Бабушка разлеглась под зонтом и закурила. Фатима тут же присоединилась к ней. Свое длинное платье она так и не сняла.

Я слышал, как они с бабушкой завели длинную беседу об исламе, каком-то халифате и об Оттоманской империи. Беседовали они по-французски – Фатима училась в Сорбонне и изучала там арабскую культуру. Она была страшно рада, что хоть с кем-то можно поговорить о таких вещах.

– Здесь живут одни бараны, и замуж меня отдали за барана, которому нужно одно – ежегодно рожать детей, – сказала она, переходя на английский.

Фатима заметила, что я с раскрытым ртом слушаю их беседу, и послала меня играть с ее детьми. А вот этого мне совсем не хотелось, я бы лучше почитал нового «Гарри Поттера». Тут к нам подбежали официанты с подносами – оказывается, Фатима заказала на всех обед. Она крикнула детей, и мы уселись за столы под зонтиками. Официанты принялись снимать металлические крышки с контейнеров, и я увидел просто неимоверное количество еды. Чего тут только не было! Гора розовых креветок очень крупных размеров, котлеты в булке, штабеля арабского хлеба, жареная рыба и курица, жареная картошка и миска с салатом размером с маленький тазик.

Хотя мы не так давно завтракали, все с аппетитом накинулись на еду. Дети Фатимы с удовольствием поедали котлеты в булке, это здесь называлось бургерами, я уплетал креветки, а Антошка с Алешкой, прибежавшие всего на минутку, набросились на жареную картошку. Запивали апельсиновым соком из высоких стаканов, а бабушка, съевшая чуть-чуть салата и рыбы, пила воду. Филиппинки стояли рядом, но, пока мы не закончили наш обед, за еду не принимались. Потом они сели за стол и доели то, что осталось после нас, а нам принесли мороженое и кофе. Мне уже ничего больше не хотелось, и я стал читать «Гарри Поттера».

После чтения я плавал в бассейне, бегал по пляжу с детьми Фатимы, потом опять пробовал зайти в море. Время пролетело очень быстро, и пора было ехать обратно. Фатима пригласила всех нас на семейный обед на завтра, и мы засобирались домой. Сначала мы пошли в душ, мальчики – в мужское отделение, девочки – в женское. И вот мы, чистые, но очень усталые, вернулись на проходную. Первый, кого мы увидели, – это Борька. Его все ласкали. Возле Борькиного носа стояло блюдо с водой. Борька был вялый, полусонный, видимо, чего-нибудь переел.

И опять мы долго грузились в машину, но наконец справились и поехали. Улицы были такими же пустынными, как и по дороге сюда, в конце дороги садилось огромное солнце, а когда оно исчезло за горизонтом, сразу стало темно. Дома нас ждала Камилла, она все прибрала, приготовила ужин, но мы настолько устали, что думали только об одном – лечь поскорее спать.

Я слышал, как приехал Дейв, как взрослые разговаривали в столовой, как Камилла гремела на кухне посудой, потом – ничего не помню. Я погрузился в такой глубокий сон, что до самого утра уже ничего не слышал.

На следующее утро я проснулся довольно рано. В Англии я любил поваляться, очень уж не хотелось вылезать из теплой постели и шлепать по холодному полу в ванную. Здесь же ноги сами вынесли меня из кровати, еще бы – светило солнце и было тепло и весело.