— А здесь его нет?

— Может, да, а может, нет.

От этого ответа Солсу стало совсем не по себе. Это что означало — что она держит здесь мальчишку как пленника? Спаси его Господь, если так. В ее глазах светилось безумие, как и в ее манерах шлюхи. Хотя он был сильно привязан к Делберту, но теперь не мог не осуждать его. Разве женщина в своем уме стала бы таким вот образом приглашать его прикоснуться к ней: платье задрано так высоко, что аж срам виден, и ее пальцы погружаются туда по вторую костяшку.

— Я бы на твоем месте, Делберт, держался от нее подальше, — посоветовал Солс.

— Да она всего лишь хочет немного позабавиться, — ответил Дел, направляясь к женщине.

— Парнишка где-то здесь, — сказал Солс.

— Ну, так иди, поищи его, — с отсутствующим видом сказал Доннели, уже протягивая пальцы, похожие на сардельки, чтобы пощупать груди женщины. — А я тут пока буду ее отвлекать.

— Если хотите, я приму вас обоих, — предложила женщина.

Но тут Делберту изменило чувство товарищества.

— Иди-иди, Джеффри, — сказал он слепо угрожающим голосом. — Я с ней и сам разберусь. Спасибо.

Джеффри лишь раз в жизни поссорился с Делбертом (естественно, по поводу спорной партии в дартс), и ничем хорошим для него это не кончилось. Мясник мог похвастаться не столько мускулами, сколько массой, тогда как Джеффри был в весе петуха и через полминуты оказался на земле. Поскольку физически он был не в силах отодрать Дела от предмета его вожделений, у него не оставалось иного выбора, как только делать то, что сказал мясник, — отправиться на поиски мальчишки. Он торопился, чтобы не слишком долго отсутствовать в зале заседаний. С фонариком в руке он тщательно обшарил все коридоры и комнаты, выкрикивая имя мальчика, словно звал потерявшуюся собаку.

— Уилл! Где ты?! Отзовись! Все будет хорошо! Уилл!

В одной из комнат он набрел на то, что, видимо, было вещами этой шлюхи: два или три мешка, несколько потрепанных предметов одежды и всякие непонятные штучки, видимо, эротического назначения. (У него не было времени рассмотреть их внимательно. Но много месяцев спустя, когда боль той ночи отступила, перед его виноватым взором стал возникать этот хлам, который завладел его мыслями. Он пытался представить, в каких целях можно было использовать стержни с наконечниками, похожие на булаву, и шелковые веревки.) В другой комнате его взгляду предстало еще более гнетущее зрелище. Перевернутая мебель, пепел на полу, обуглившиеся обломки. Вот только мальчишку он так и не нашел — все остальные помещения (их было несколько) оказались пусты. Он с трудом мог представить себе план здания — еще и потому, что его не отпускала тревога. Он мог потеряться в этом лабиринте комнат и коридоров, если бы не услышал крики Делберта, а может, и рыдания — да, это были рыдания — и не пошел на звуки по коридору, через комнату, где был пожар, через этот нечестивый будуар и наконец оказался в зале.

Теперь мы подходим к той части повествования, которую он, конечно, утаил, предпочитая солгать, чем опорочить друга. Делберт не лежал безвольной массой на полу и не молил о пощаде, как рассказывал позднее Солс. Да, он лежал на спине, его брюки и исподнее были где-то в районе ботинок, голова и руки закинуты назад. Но в его крике не было никаких призывов, кроме разве что обращенных к женщине (которая оседлала его и руками мяла его жирный пятнистый живот) и требующих, чтобы она скакала быстрее, еще быстрее.

— Господи Иисусе, Дел… — сказал Солс, пришедший в ужас от этого зрелища.

Маленькие глазки Делберта на потном лице горели от наслаждения.

— Уходи, — сказал он.

— Нет-нет… — Переводя дыхание, женщина поманила пальцем Джеффри и показала на свои груди. — Я могу принять его сюда.

Доннели даже в горячке помнил о первенстве.

— Иди к черту, Джеффри! — Он повернул голову, чтобы лучше видеть соперника. — Я ее первый нашел.

— Думаю, тебе пора заткнуться! — резко сказала женщина, и только тут Джеффри заметил, что шея Дела чем-то обхвачена.

Судя по тому, что он увидел, это был всего лишь шнурок с несколькими нанизанными на него бусинами. Только он шевелился, как змейка, и ее хвост стал подергиваться между розовых грудей Дела, когда змейка сжалась, сильнее сдавив его шею. Дел захрипел, потянулся к горлу, пытаясь схватить шнурок. Его и без того красное лицо стало багровым.

— Ну, иди сюда, — сказала женщина, обращаясь к Джеффри.

Он отрицательно покачал головой. Если прежде у него и было желание прикоснуться к этому существу, то от испуга оно испарилось.

— Второй раз я повторять не буду, — сказала она и, посмотрев на Делберта, пробормотала: — Что, хочешь еще потуже?

С его губ сорвался только жалобный булькающий звук, но змейка-шнурок, казалось, восприняла это как согласие и усилила хватку.

— Прекратите! — крикнул Солс. — Вы же его убиваете!

Она уставилась на него, лицо ее было прекрасно и так же бесстрастно, поэтому он повторил — на тот случай, если эта сучка, распалившись, не соображает, что делает. Но она соображала. Теперь он понял это, увидев на ее лице наслаждение, оттого что несчастный Делберт дергал ногами и бился под ней. Он должен ее остановить. И как можно скорее — иначе Дел умрет.

— Чего вы хотите? — спросил он, приближаясь.

— Поцелуй меня, — ответила она, и ее глаза превратились в щелочки на лице, которое почему-то стало проще, чем несколько мгновений назад, словно какой-то невидимый скульптор вылепил его заново на глазах у Солса.

Он бы предпочел поцеловать тещу, чем влажную дыру на лице этой шлюхи, но жизнь Дела висела на волоске. Еще немного — и ему конец. Собрав все свое мужество, он прижал губы к ее бесстыдному рту, но она ухватила его за волосы (уж сколько их там оставалось) и оттянула назад голову.

— Не здесь! — Ее дыхание было таким сладким, таким ароматным, что он на миг забыл о своих страхах. — Там! Там!

Она прижала его лицо к своей груди, но, когда он нагнулся, чтобы выполнить ее требование, дергающиеся руки Делберта ухватились за его правый ботинок и стали тянуть. Он сделал шаг назад, чтобы не упасть, смутно осознавая, что все это больше похоже на фарс, чем на трагедию. Выброшенной вперед рукой он оцарапал нежную кожу женщины, пытаясь удержаться на ногах. Бесполезно. Он рухнул на задницу, и дыхание у него перехватило.

Джеффри поднял голову и увидел, что женщина слезает с Делберта, прижав руку к груди.

— Посмотри, что ты сделал, — сказала она, показывая отметины в том месте, где прошлись его ногти.

Он ответил, что это вышло случайно.

— Смотри! — повторила она, наступая. — Ты меня пометил!

У нее за спиной, словно громадный ребенок, издавал булькающие звуки Делберт. Сил у него почти не осталось, и руки уже не мельтешили, ноги не дергались. Еще один шнурок скользнул к паху Дела, и Джеффри увидел, как он обвился вокруг основания члена, отчего тот встал торчком, толстый и твердый (и это сейчас, когда жизни в Деле осталось всего ничего).