Так и сделали. Полосатая слега поперек дороги хрустнула как веточка, менты запоздало кинулись сдергивать с плеч автоматы и целиться вслед уходящему джипу. Загремели очереди, две-три пули с отчетливыми щелчками ударили в корпус.

— Гони! — заорал сыну Аннанияз, открывая боковое стекло.

Он увидел, что дорога впереди изгибается вправо, и воспользовался удобной позицией. Выставив автомат в окно, он открыл ответный огонь — не на поражение, а просто чтобы помешать милиционерам вести прицельную стрельбу. Благодаря этому они относительно невредимыми вышли из зоны огня, а главное — преследовать их не решились. Да и шансов у задрипанного ментовского «жигуля» против «ниссана», честно говоря, было немного.

Вот так, то объезжая посты, то устремляясь на таран, они прорвались к пограничному поселку Тенге, преодолев за полтора суток более тысячи километров. Сапар держался уже из последних сил, осунулся и почернел. Аннанияз как мог поддерживал его, предупреждал о выбоинах и ухабах, но сам за руль не садился — водитель он был не очень…

Не доезжая до поселка с полкилометра, он велел сыну остановиться и ждать. Тот немедленно откинул назад сиденье и отключился. Аннанияз понимал, что через границу так просто прорваться не удастся: их там, скорее всего, уже ждут, и огневая мощь у них посерьезнее… Нужно было как-то обмануть бдительность казахских пограничников. Поэтому он отправился в поселок, захватив с собой тысячу долларов и «Макаров». На окраине он увидел ветхий хлев с тремя тощими коровками и худого мужичонку в грязной белой футболке, ворошащего вилами сено. Он подозвал его к забору, состоящему из двух хлипких жердей и, показав ему доллары, спросил:

— Заработать хочешь?

Мужичонка поднял на него застенчивые глаза и робко сказал:

— Хочу.

— Мне в Туркмению нужно. Дорога в обход КПП есть?

Тот подумал и утвердительно кивнул:

— Да. — Махнул рукой куда-то в сторону и добавил: — Много!

Аннанияз подумал, что такому вахлаку тысячи долларов будет многовато. Он дал ему двести и сказал:

— Остальные потом получишь. Идет?

Мужичонка смущенно кивнул, и Аннанияз сказал:

— Тогда пойдем.

Новоявленный проводник бросил вилы и поспешно зашагал за работодателем, отряхивая руки и отирая их о грязную футболку.

Аннанияз растолкал спящего сына, приговаривая:

— Давай, давай, просыпайся — чуть-чуть осталось…

Сапар очухался и поднял спинку сиденья. Отец усадил проводника рядом с ним, сам сёл сзади, и они тронулись.

Мужичонка, как оказалось, действительно великолепно знал округу, все проселочные дороги и козьи тропы. Он не говорил ни слова, только грязным пальцем показывал: направо… налево… еще налево… прямо… С полчаса они тряслись по едва заметной колее, петляющей среди неглубоких балок и пологих холмов, пока не выехали на хорошо укатанную грунтовку. Здесь проводник махнул рукой, показывая остановку.

— Что? — хмуро спросил его Сапар.

— Все, — просто ответил мужичонка и указал в ту сторону, куда уходила дорога. — Туркмения.

— Не понял, — уточнил Аннанияз. — Туркмения — там или уже здесь?

— Здесь, — объяснил проводник, — и там, — он открыл дверцу и выбрался наружу.

Аннанияз, пересаживаясь вперед, вдруг спохватился:

— А как же ты теперь домой попадешь?

— Пешком, — так же просто ответил мужичонка, и старому туркменскому уголовнику стало как будто стыдно. Этот невзрачный абориген так легко и быстро избавил их от стольких проблем! Он передумал и дал проводнику уже не двести, как собирался, а триста долларов.

— Ну, спасибо! Будь здоров! — Аннанияз захлопнул дверцу, и «ниссан» покатился по пыльной грунтовке, а в зеркале заднего обзора еще долго видна была маленькая фигурка невзрачного чумазого мужичонки в грязной белой футболке…

Проводник не обманул: через три часа, ближе к вечеру, они беспрепятственно преодолели еще двести километров и въехали в туркменский поселок Бекдаш. У обоих к тому времени осталось только две мысли — как следует наесться и выспаться. Они нашли маленький базарчик, а на нем, в дальнем углу, — ту самую шашлычную, в которой сидели накануне Упырев и Деревянко перед тем, как отбыть на море.

Отец и сын были намного голоднее: в двойном и в тройном размере вкусили они всю ту роскошь, которую предлагал толстый азербайджанец, и уже почти засыпали над своими тарелками, когда услышали над собой голос:

— Кто такие? Документы!

Аннанияз с трудом поднял глаза. Над их столиком возвышался до неприличия жирный человек в полицейской форме. Аннашка-Туркмен пододвинул к столику свободный стул и миролюбиво похлопал по фанерному сиденью:

— Садись.

Полицейский поглядел на него подозрительно, но сел, громко сопя.

— Зачем тебе наши документы? — ласково спросил Аннанияз. — Мы можем показать, но толку тебе от них — никакого. А вот от этого толк будет, — он протянул толстопузому сотенную бумажку, которую тот, не раздумывая, спрятал в карман. — Ну вот, — так же ласково продолжал Аннанияз, — а теперь выпей водочки и оставь нас в покое… — он наполнил граненый стакан на четверть. — А еще лучше подскажи, где можно переночевать по-человечески…

Порсы (это был, конечно, он) поерзал толстым задом по стулу и вежливо спросил:

— А вы к нам… э-э… по какому делу?

— Да ни по какому, — отвечал Аннанияз. — В Красноводск едем, на паром.

— Не Красноводск, а Туркменбаши, — автоматически поправил участковый, хорошо усвоивший урок Гульнары. — Так вам же удобнее было из Шевченко?… — он перевел взгляд с Аннанияза на засыпающего Сапара.

Но ответил ему опять старший:

— Нам было не удобнее… Тебя как зовут-то?

— Капитан полиции Порсы Джумаев… — участковый продолжал думать о своем. — А вы из России едете?

— Из России, из России… Слушай, Порсы, что ты такой любопытный?

Участковый прикинул в голове их маршрут — и совсем растерялся: никаких логических объяснений такой странной поездке он придумать не мог.

— Я не любопытный… Но ведь я за все отвечать должен! Я же участковый! Были тут недавно тоже двое… на джипе…

Сапар наконец поднял голову:

— Какие двое?

— Стоп! — оборвал их Аннанияз. — Сапар, бери еще шашлыка, водки — и поехали отсюда. Порсы, ты насчет переночевать придумал?

Участковый, недолго думая, повез их в тот самый домик, где еще вчера собирался реализовать свое законное право на Гульнару. Хозяйка, пускаясь в бега, даже не заперла за собой дверь. Порсы, придя в себя на рассвете у крыльца родного участка, долго не мог понять, приснился ему вчерашний вечер или нет. Бутылка, в которой плескались на донышке остатки водки, указывала, что он крепко напился, и все ему могло привидеться в пьяном угаре. Но заметная шишка на башке, до которой невозможно было дотронуться, рассеченная кожа под волосами и общее болезненное состояние свидетельствовали об обратном. Чтобы убедиться окончательно, он не поленился дойти до домика Гульнары и нашел его пустым. Птичка упорхнула. А упорхнуть она могла только с помощью тех двоих, на джипе. У-у, пр-роститутка…