Зато Пабло никогда не упрекнет ее в том, что она мало интересуется его картинами и его творческими поисками. С одной стороны, он гордится красотой своей возлюбленной и болезненно реагирует на недвусмысленные взгляды, которые бросали на нее другие мужчины. С другой стороны, он благодарен за то, что по его требованию она отказалась от работы моделью, хотя покупать ей шляпки, духи, косметику сам Пабло был тогда не в состоянии. Бывали случаи, когда у нее не было даже подходящей обуви, чтобы выйти на улицу. Но она постепенно привыкает к новому образу жизни, большую часть времени лежа и читая, и едва ли страдает от этого…

Ее несомненным достоинством была способность творить чудеса на кухне. Она ухитрялась на два франка в день приготовить обед не только для них, но и накормить друзей, которых Пабло мог неожиданно привести в дом. Правда, иногда на помощь приходил случай — так, однажды их кот, который тоже жил впроголодь, появился в форточке после прогулки по крышам со связкой сосисок в зубах. Фернанда призналась, что тщательно вымыла их и без малейших колебаний подала гостям это угощение, буквально свалившееся с небес…

Изредка влюбленные все же покидали студию. Иногда они обедали в дешевых харчевнях — у Вернена на улице Кавалотти или у Азона на улице Труа Фрер, единственных, где можно было поесть в кредит. Они посещали также кабаре «Проворный кролик» на улице де Соль, 4, принадлежащее Фреду, бывшему владельцу небольшого кабаре «Зют» на площади Равиньян. Именно здесь теперь собиралась «банда» Пикассо. Фред с длинной бородой патриарха, в сабо, часто развлекал публику песнями под гитару, приглашая посетителей петь вместе с ним, в то время как Берта, его жена родом из Бургундии, готовила вкусную еду. Большой зал кабаре был окутан клубами табачного дыма, выглядел довольно мрачно, слабо освещаемый масляными лампами с абажурами из красного шелка, и напоминал бандитский притон, что, впрочем, было недалеко от истины. Но, к счастью, художники и поэты довольно мирно уживались с прочей, сомнительной публикой.

Фред предложил Пабло кредит в своем кабаре при условии, что тот украсит одну из его стен большой картиной. На ней художник изобразил себя в наряде арлекина, на втором плане — Жермен, бывшую подругу Касаджемаса, а в глубине — хозяина, играющего на гитаре.

Постепенно популярность кабаре «Проворный кролик» привлекает других художников Монмартра. В 1907–1908 годах его посещали Вламинк, Модильяни, Брак, Дерен, Ван Донген, Валадон и Утрилло, Грис, Мари Лорансен…

Но по-настоящему знаменитым его сделала грубая шутка Ролана Доржеле с Лоло (осликом Фреда, бывшего торговца рыбой). На Лоло перевозили товар на различные рынки Парижа. Даже став хозяином заведения, Фред не расстался со своим любимцем. Например, если Пикассо приглашал Фреда в гости, то тот являлся в сопровождении ослика, груженного продуктами, которых хватало хозяевам на несколько дней.

Но в 1910 году журналист Ролан Доржеле, критически относящийся к современному искусству, решил разыграть Пикассо и его поклонника Аполлинера. Он сочиняет манифест, который подписывает как Иоахим Рафаэль Боронали (анаграмма Алиборона, ослика из сказки). Затем, попросив Лоло у Фреда, он ставит позади осла три чистых полотна и несколько ведер краски. К хвосту очень нервничавшего Лоло прикрепляет кисть. Ослик в присутствии судебного исполнителя и фотографа «рисует» три картины: Заходящее солнце, Морской пейзаж и На Адриатике.

Остается загадкой, как эти полотна позже попали на стены Салона независимых, а еще более непонятно — в очень солидный Каталог художников, скульпторов и граверов Бенези.

Более того, газета «Утро» публикует не только манифест, но и фотографии осла-«художника» в момент работы над полотнами, и протокол, заверенный судебным приставом, к великой радости хулителей современного искусства. Публика спешит в Салон независимых, чтобы увидеть собственными глазами «шедевры» нового художника, а затем в «Проворного кролика», в театр мистификаций. Так что Фред вовсе не сожалеет об этой акции, тогда как Пикассо не простит ему участия в этом деле[64].

Вернемся к периоду 1904–1905 годов, когда «Проворный кролик» играл роль деревенской харчевни в этой богемной деревушке, где собирались молодые художники, поэты, проститутки и воришки, которых было немало на Монмартре. А в летнее время столики выставляли перед кафе под сенью огромных акаций; там можно было нередко увидеть Пабло в кругу друзей. Цены здесь были вполне доступные: бокал пива — 30 су, а чашечка кофе — 40 су…

По вечерам там можно было послушать знаменитого Аристида Брюана, которого опекал Фред, да и сам хозяин с удовольствием пел под гитару. Фред приглашал также артистов, читающих стихи. Особенно странное впечатление производил один из них — Шарль Луллен, необычайно худой, горбатый, который гнусавым голосом читал Верлена или Бодлера, а его друг ходил среди посетителей, собирая во время выступления в среднем около тридцати су, что было единственным источником их существования.

Безусловно, поиски средств существования были главной заботой большинства посетителей заведения, включая и Пабло Пикассо, особенно в первые годы его проживания в Париже.

Он больше не решается обращаться к семье за помощью. Если и случалось друзьям продать несколько его рисунков, то это была всего лишь кратковременная поддержка. В то же время он отвечает отказом на предложение иллюстрировать журнал «Тарелка с маслом», как делали его собратья, так как не хочет заниматься делом, недостойным его… Он пытается взять денег в долг у друзей из Барселоны, стараясь разжалобить их, но они сами с трудом сводят концы с концами и уклоняются от помощи. У Пикассо пока нет своих торговцев живописью, которые впоследствии будут скупать большинство его картин. Воллар отказывается от его картин с тех пор, как Пикассо погрузился в «голубой» период. Пабло вынужден иметь дело с «хищниками», чаще всего с Эженом Сулье и Кловисом Саго, весьма колоритными личностями…

Эжен Сулье, бывший ярмарочный борец, стал торговать постельным бельем и подержанными вещами, старыми кроватями, матрацами, тюфяками и даже антикварными вещицами. Среди его клиентов немало нищих художников, которым, как он считал, протягивал руку помощи, например, обменяв старый матрац на две-три картины. Иногда даже покупал картины за наличные деньги, естественно, за гроши, и тут же перепродавал их настоящим торговцам живописью или маклерам, жадным до быстрой наживы. Говорят, что он якобы платил Пикассо по 10 сантимов за рисунок и по 3 франка за гуашь… Порой он давал Пикассо заказ — быстро для заказчика нарисовать букет цветов за 20 франков. Воспоминание об этом вызывало у Пикассо отвращение до конца дней. Папаша Сулье, большой любитель спиртного, выпивавший в среднем до пятидесяти порций аперитива или абсента в день, умер в 1909 году. Он оказывал услуги, если их можно так назвать, не только Пикассо, но и Дюфи, Метценже, Модильяни и Фрезу. Это у него Пикассо купит в 1908 году картину, выполненную Таможенником Руссо за… 5 франков. Она стояла на тротуаре среди других картин перед лавкой Сулье. Продавая ее, Сулье посоветовал Пабло: «Вы сможете рисовать поверх»… Это был Портрет Ядвиги, находящийся ныне в Музее Пикассо в Париже.