– Что же ты отдала ценный настой на чужого мальчишку, раз свой болен? – спросил он у тихонько подошедшей бабки.

– Мара тоже мать, – коротко ответила та.

Любопытная старуха. Надо бы приглядеть за ней. И откуда у нее столько денег? И на караван хватило, и настой опять же… Ох, не проста бабка.

Нарим хорошо разбирался в людях – в его профессии иначе никак. И бабка тревожила его. Было в ней какое-то несоответствие. Да и взял он ее исключительно из-за оборотня. Такая сила лишней не будет.

Нарим дураком не был. Он старался разузнать как можно больше о каждом человеке, волей судьбы оказавшемся в его караване. И использовал эти знания в свою пользу. Конечно, караван приносил хороший доход, да и плантации рут, на которые он привозил страждущих и больных, принадлежали нужным и важным людям. Только вот основная копейка шла с рабов. Дело он обставил хитро – брал вместе с остальными больными одиноких или же тех, о ком не хватятся родные. Они добирались с караваном вместе с остальными, платя полную стоимость за дорогу и лечение, а после незаметно пропадали. Двое-трое за один поход – больше было нельзя. Ни к чему дурные слухи.

Брать Нарим старался людей интересных, обладающих умениями или просто сильных. В безумно жарком климате песков умелые руки всегда в цене. Только благодаря рабству пески не были бесконечной мертвой пустыней. Искусственные водоемы, даже реки, пашни, сады, плодородные поля с особыми растениями, которым подходила песчаная земля… В общем, несмотря на жестокое солнце, там было вполне приятно жить – все благодаря рабам. Да и сами они жили неплохо – никто их не мучил, не заставлял выполнять ту работу, которая им не по силам, не издевался. Для них строили школы, дома, для некоторых – целые мастерские. Правда, из песков им было уже не выбраться, но разве это плохо?

А бабка… Бабку тоже можно продать, пусть и за невеликие деньги. Только разузнать о ней побольше. Нарим допустил ошибку, как следует не расспросив новых попутчиков. Теперь вот пожинает плоды своей недальновидности – мало ли что старая еще выкинет?

– Ты тогда, бабушка, будь уж поосторожнее со своими травками, – спокойно сказал Нарим.

Старуха кивнула, опуская взгляд. Промолчала.

Нарим хмыкнул и отошел.

Люди, взбудораженные нападением, высыпали из телег. Повар уже разжег огонек и споро грел вино со специями по заказу страждущих. Охранники пинками выводили оставшихся в лесу скулящих разбойников, которым досталось от Игора на орехи, вязали и отправляли в телегу.

Игору, который уже успокоил малыша с матерью и усадил их в телегу, пришла в голову заманчивая мысль. Только действовать надо быстро. Он снова скользнул в лес. Ну, где же оно? Неужели всех вытащили? Ага, вот… В болотной кочке, практически слившись с ней, лежал недобитый и очнувшийся разбойник. Игор посмотрел на него – испуганный дрожащий паренек лет пятнадцати, не больше. И уже волчонок.

Оборотень подцепил его за шкирку. Паренек заикался, пытался, вроде бы, молить о пощаде.

– Хочешь – отпущу, и даже пару монет на дорогу подкину? – спросил Игор, встряхивая паренька.

Тот даже поначалу не понял, что ему предлагают. Игор повторил. По лицу паренька расплылось понимание.

– Только не просто так. Ты же понимаешь.

– По-по..

– Ну, если «по-по», то хорошо. Деньги и свободу получишь, если откажешься от своих археев. Просто скажи: «Передаю свои археи в дар богу Акатошу».

Парень вылупился на оборотня в полнейшем шоке. Игор вздохнул. Ну до чего же непонятливая молодежь пошла!

– Жить хочешь? – придал ему Игор дополнительной мотивации.

– Хо-хо…

– Если «хо-хо», то говори. Скажешь – дам денег и отпущу.

Заветные слова были, наконец, произнесены. Обмякшего парнишку прекрасно видящий в темноте оборотень отволок подальше, прикрыл веточками и сунул в ладонь мешочек с монетами. Пусть его… Может, свернет после пережитого со скользкой дорожки.

Оборотень вернулся к каравану.

– Ну что там? Есть кто еще? – крикнул Орег, заматывая руки веревками крепкому бородатому разбойнику, который матерился сквозь зубы.

– Проверил все. Нету.

– А и хорошо. Закончим и едем!

Спустя четверть часа караван дрогнул, гусеницей поплыл по дороге. Оборотень, улучив минутку, подъехал к телеге иномирянки.

– Все хорошо. Ты молодец. Спасибо, – шепнула она.

Посвежевший Акатош благодарно махнул оборотню рукой.

Вот и славно. Остается надеяться, что этого вливания археев хватит до песков.

Становилось все жарче. Солнце жгло невыносимо. Оно нагревало дерево телеги так, что его было неприятно касаться. Невозможность принять душ напрягала. Вечно чешущаяся голова заставляла подозревать, что в ней завелись вши. Я страдала и мучилась, попросту устала. Эта неделя была не такой уж тяжелой, но последние два дня… Климат изменился как-то внезапно, воздух стал суше. Я ощущала, как шелушится моя кожа, и это ощущение сводило меня с ума. Хотелось тщательно вымыться, а потом залезть в ванну, наполненную увлажняющим кремом. Я перестала есть соленое, потому что отеки и так не проходили. Я измучилась. Не легче было и Акатошу. Я даже перестала поддерживать его грим – просто не видела в этом смысла. Наша одежда пропотела, противно прилипала к телу. Это было отвратительно. Да еще и Мара… На следующий день после происшествия за обедом она кидалась целовать мне руки, рыдала и умоляла взять хоть что-нибудь в уплату долга, предлагала свои вещи, какие-то искусные вышивки и порядком меня достала. Хорошо хоть, что и на ее активность жара тоже повлияла, и она меня не так сильно доставала за обедом и ужином.

Вскоре мы пересекли самую настоящую границу – с гарнизонами, заставами. Вообще мне показалось, что песчаное королевство охраняется по высшему разряду, не то, что остальные. Там все было как-то… Как попало. Это как сравнивать пограничные пункты в Сомали и Швейцарии.

Игор, пользуясь тем, что после пересечения границ ему позволили отдыхать до самых садов, сидел вместе с нами, дремал. Ему, в отличие от несчастных нас, было вполне комфортно. Он не изнывал от жары, не страдал и не мучился, выглядел таким чистеньким, свеженьким и довольным, что периодами я его практически ненавидела. Вот и сейчас вредный оборотень приоткрыл один глаз и сочувственно спросил:

– Что, неужели так жарко?

– Нет, что ты… Я обожаю получать солнечные ожоги и потеть. Это, можно сказать, особое для меня удовольствие.

Акатош недоуменно на меня посмотрел.

– Ожоги для людей – это же больно? Ты что, любишь боль?

– Нет, Тошенька. Просто на глупые вопросы люди обычно отвечают глупые ответы. Вот как думаешь, сыночек, от слов люди могут покрываться синяками? – вкрадчиво спросила я.