На кладбище я отошёл в сторону, оставив Рустама с мамой наедине. Страшно было смотреть, как немолодой мужчина в дорогом пальто стоял на коленях перед холмиком и плакал. Он что-то говорил ей, но я не вслушивался. Раньше мне не доводилось видеть, как плачут мужчины, я был потрясён до глубины души.

Внутри всё горело, будто мне воткнули нож и медленно прокручивали его из стороны в сторону. Боль не давала нормально дышать, лишала рассудка. Я никак не мог свыкнуться с тем, что мамы больше нет. И тут, возле её могилы, осознание этого жуткого факта меня буквально уничтожало.

Как и ожидалось, народу на ужине было мало. Все быстро разошлись, а мы с отцом поехали ко мне домой. Колебался, стоит ли его приглашать к себе, но видел сегодня его искренние страдания и боль. Подумал, что нам обоим будет легче пережить сегодняшний день, разделив наше горе на двоих.

Выпили мы много. Рустам снова плакал и просил у меня прощения. Меня разрывали на части противоречивые эмоции, и я не мог ни принимать какие-то решения, ни давать обещания.

Утром отец снова ходил на кладбище. А перед тем, как уехать обратно в столицу, сказал:

— Я хотел бы, чтобы ты поменял документы. Понимаю, что ты уже давно не ребёнок, но прошу тебя вписать меня в свидетельство о рождении и взять мою фамилию.

Время шло. Боль притупилась. Шок сменился растерянностью и букетом разнообразных, мало совместимых между собой эмоций.

Меня сгрызало чувство долга. Мама хотела, чтобы я стал Сабуровым и вошёл в семью отца. Я выполнил её просьбу. Но лишь формально. Фактически же мне приходилось ломать себя через колено.

Как я мог полюбить и принять отца, которого не было рядом почти двадцать два года, всю мою жизнь? Я не чувствовал зова крови, хотя результаты теста ДНК кричали о том, что должен был ощущать его.

Периодически во мне просыпался маленький обиженный мальчик, которого предали и бросили. Который много лет так мечтал однажды увидеть своего отца. Который так нуждался в его поддержке и защите, когда в школе дразнили безотцовщиной, а мамы запрещали одноклассникам с ним дружить. Который свято верил, что если он будет лучше всех учиться, то однажды отец обязательно появится в его жизни и сможет гордиться своим сыном.

В такие моменты я ненавидел Рустама Сабурова за то, что он не появился, не поддержал и не защитил. И если бы не мамина смерть, я бы, возможно, так и не узнал о нём, так и прожил бы жизнь, преданный самым главным после матери человеком.

Порой во мне говорил мамин защитник. Я же с самого детства всем и всегда заявлял, что никому не дам её в обиду. А Рустам Сабуров был маминым главным обидчиком. Человеком, сломавшим её жизнь, растоптавшим её чувства и выбросившим их на помойку. Причинившим маме так много боли, что простить ему это было вряд ли возможно.

А она хотела, чтобы простил? Как иначе трактовать её последнее письмо?

Иногда мы говорили с отцом о маме. Я видел в его глазах боль. Такое сыграть невозможно. Не все ошибки можно исправить, и ему предстояло теперь жить и до конца дней корить себя за то, что сделал или, наоборот, не сделал любимой женщине. Он безвозвратно опоздал на много лет, на целую жизнь.

Отец не мог повернуть время вспять, не мог воскресить маму, не мог попросить у неё прощения. И большой сильный человек Рустам Сабуров неимоверно страдал от этого. Я видел его слёзы и ощущал его мучения. И как бы сильно я ни был на него зол и обижен, совсем не хотел быть палачом и причинить ему ещё большую боль.

Я всё-таки переехал в столицу. Работу нашёл сам, хотя не исключено, что Рустам этому поспособствовал. Жить в его доме отказался, снял квартиру. Мне только предстояло привыкнуть к наличию в моей жизни отца и отсутствию мамы. А лучшей атмосферой для рефлексии было одиночество.

Дистанцироваться от Сабуровых оказалось невозможно. Рустам постоянно искал точки соприкосновения, приглашал к себе домой или в офис. В то же время он давал мне время привыкнуть к нему, не слишком навязываясь и не форсируя события.

Спустя год он заговорил о бизнес-образовании. Тогда я ещё был далёк от этого. Всё-таки мышление наёмного работника сильно отличается от мышления владельца. Но я был амбициозен и в глубине души не исключал возможности открытия в будущем собственной фирмы, а потому предложение отца о школе бизнеса не воспринял в штыки.

Стоило обучение там не просто дорого, а очень дорого, дороже обычного контрактного обучения даже в самом престижном университете страны. Отец готов был мне его оплатить. В конце концов, он задолжал мне алименты за много лет, а потому позволить ему вложить сейчас деньги в моё образование было вполне оправдано.

Я согласился, выдвинув условие, что это никоим образом не обяжет меня в дальнейшем работать с отцом в его компании. Он не возражал, однако постепенно всё-таки втянул меня в своё дело. Возможно, если бы я сопротивлялся, он сдержал бы своё слово и не настаивал. Но мне неожиданно оказалось интересно. К окончанию учёбы я стал уже заместителем генерального директора по административным службам и имел в подчинении контроллера, отдел маркетинга, отдел персонала, главного инженера и службу безопасности.

Уровень доходов тут даже сравнивать было смешно с моими прошлыми заработками. Довольно быстро мне удалось купить и обустроить собственную квартиру. Глядя на меня со стороны, многие наверняка считали, что я ухватил за хвост птицу счастья, внезапно поднявшись "из грязи в князи". И я их не разочаровывал. Мне было плевать, что они обо мне думают, лишь бы это не вредило нашему бизнесу.

Недавно отец купил недостроенный отель. Смена власти в стране сыграла нам на руку. Иностранные инвесторы, которые не любят политической нестабильности и неопределённости, решили не рисковать и вывести свои деньги. А Сабуров тут же подсуетился и выкупил неоконченную коробку в выгодном месте за очень привлекательную цену.

Теперь фасадные работы заканчивались, а проект дизайна помещений до сих пор не был утверждён. Отец заключил предварительное соглашение с какой-то новомодной фирмой, которая специализировалась скорее на мебели, чем на дизайне в целом, поскольку их ядром была мебельная фабрика.

Это решение показалось мне несколько странным, хотя отзывы о фирме были отличными, да и результаты их работы я видел собственными глазами. Их фишкой была необычность и эксклюзивность, что было важно для будущей конкурентоспособности отеля. Но они слишком недавно появились на рынке, чтобы мы могли доверить им столь серьёзный проект. Я ратовал за привлечение проверенной фирмы с многолетним опытом работы и за закупку мебели за границей. Впрочем, решение принимал отец, это была его зона ответственности и его средства.

Моей же задачей сейчас было встретиться с представителями этой фирмы, просмотреть предложенные проекты всех помещений, отвергнуть неподходящие и отобрать для рассмотрение понравившиеся.

Я не боялся ответственности за принятие решения относительно дизайна. Тем более, что на встрече будут присутствовать и другие сотрудники нашей компании, куда более опытные, чем я, в частности, занимавшиеся капитальным ремонтом и сменой интерьеров в "Крыльях". В любом случае, даже отобранные проекты будут ещё обсуждаться и дорабатываться с участием целой группы специалистов.