Бераак не заставил себя ждать и двинулся следом.

А дальше началось что‑то, что должно было быть интересным магам, но для меня оставалось загадкой.

Странные жесты предваряли не менее странные заклинания, но не все они были видны не наделенным магией людям.

Сбоку Ониен периодически шептал что‑то вроде: «Тёмная мать, жало тьмы!», «Давай же, ответь кипящей смолой», «Ничего, подлечим!».

Дононд качал головой, хватался за связку амулетов и смотрел щенячьими глазами на поле. Чувствовалось, что он мечтал вручить Харашу пару — тройку амулетов, но маленький магический междусобойчик магов с боевого факультета не подразумевал сторонней магической поддержки.

Вазиль же спокойно смотрел на происходящее, хотя, должно быть, видел не больше меня.

Я улавливала какие‑то летящие смазанные черные стрелы, огненные шары, удавку из черного дыма, нечто сверкающее огненными вкраплениями вокруг Хараша, но пропадающее после пары сильных атак Бараака.

Один раз я вскрикнула, когда ведьмак задел демона несколькими мелкими ледяными копьями, которые Азеру удалось отразить лишь частично. Те впились в плечо и обагрили рубашку кровью, но Хараш даже глазом не повел, и это нисколько не сказалось на координации его движений. В ответ Бераак получил ожог на скуле и сожженную до колена штанину, но тоже держался молодцом.

Магия завораживала и в эти моменты даже не пугала, хотя и предстала в своем смертоносном обличье. Мне совсем не было страшно, а скорее интересно, словно я смотрела увлекательный трехмерный фильм с очень продвинутой графикой. Вокруг творились так много чудес, что первейшей реакцией мозга было отрешиться от всего происходящего и наблюдать за ним как за разворачивающимся на моих глазах представлением, не имеющим ко мне ни малейшего отношения. Лишь ранение Хараша ненадолго выбило меня из колеи, но тихий смех Ониена быстро отрезвил. Тот сказал мне на ухо: «Не волнуйся, я залечу», и я устыдилась своих страхов. Тем более, услышав сбоку и смешок Амелины. Та же сидела весь бой спокойная и гордая, немного улыбаясь и совсем не переживая ни за бывшего члена команды, ни за настоящего.

Бой затягивался, превращаясь в дурачество, и я перестала так наблюдать за происходящим, как маленький ребенок восторженно наблюдает за салютом. Боль в животе нарастала, я ерзала на лавке, не находя себе места, и в конечном итоге не выдержала, шепнула Ониену, что плохо себя чувствую, и ушла.

Коридоры родного корпуса встретили меня теплом и спокойствием. Я едва не расплакалась, не зная, что мне делать в такой ситуации. Где искать средства, которые помогут? Уже тьма начала вступать в свои права, я не могу идти в город. У Ониена и Милана тоже спрашивать неловко… И тут я поняла, что страшно туплю. Боль затмила рассудок, и я совсем забыла, что у меня вообще‑то есть подруга.

Прекрасная, добрая Рина, конечно же, поделилась со мной средствами гигиены, довольно похожими на аналогичные из моего мира, и я, полностью обессиленная, скрючилась на кровати в самой длинной из имеющихся ночнушек.

Боль накатывала волнами. Казалось, весь мой стресс, всё напряжение последних недель решили выплеснуться в эти часы, а рядом не было заботливой мамы с парой таблеток в руке. Хотелось утонуть в спасительном сне, но он никак не шёл, словно испугавшись женских недомоганий.

Стук в дверь заставил меня едва ли не взвыть. Кого нелегкая принесла, когда я так удобно устроилась? Неужели Рина не понимает, что сейчас меня лучше не трогать?

Не зная, то ли накричать на стучавшего, то ли заплакать от досады, я открыла дверь и едва подавила желание её тотчас захлопнуть.

На пороге стоял Хараш собственной довольной персоной. Посмотрев на моё лицо, он немного нахмурился, его улыбка померкла, но потом взгляд опустился ниже и больше не поднимался.

Да, пожалуй, мой вкус к ночнушкам по местным меркам был не очень приличным. Она доходила до середины бедра и была кремового цвета, кружевная, на тонких бретельках и с довольно‑таки глубоким вырезом… но в ней спалось намного удобнее, чем спалось бы во всех предложенных в магазине Броров вариантах монашеских одеяний до пят. Последнее, о чем я думала тогда, когда её покупала — это то, что её доведется увидеть кому‑то из мужской части населения.

Это было выше моих сил, поэтому я просто захлопнула дверь. Застывший на пороге Хараш даже не успел ничего возразить.

Спустя несколько секунд он очухался и заколотил в дверь с новой силой.

— Уйди! — крикнула ему я, но противный маг не унимался.

— Алесан, открой! — требовательно сказал он, не сдаваясь. — Клянусь, я выбью эту дверь, и меня не пугают возможные наказания.

Еле сдерживая маты, которые я даже в самые худшие мгновения своей жизни и не думала произносить, я вновь открыла дверь. Совершать хоть одно лишнее движение по натягиванию на себя любой детали гардероба казалось невыносимой пыткой. Впрочем, особого стеснения за мной не водилось, я же не голая стою. Немало платьев в моем гардеробе были пооткровеннее этой ночной рубашки, так что я и не думала стесняться, скорее, просто опасалась реакции Азера. Но он не подросток, если у него и возникнут какие‑то желания, пусть их унимает. Сейчас мне до них не было никакого дела.

— Что тебе надо?

— И так девушки встречают победителей? — донельзя наглая ухмылка появилась на лице мага, и тот быстро проскользнул внутрь, самостоятельно захлопнув за собой дверь.

— Мне сейчас не до шуток, Азер, — немного грозно ответила я, начиная закипать.

— Обожаю, когда ты сердишься, — ставшим несколько хриплым голосом сказал Хараш, делая шаг ближе.

Несмотря на свои же слова, он смотрел вовсе не на лицо, где, по идее, и должны были отражаться так понравившиеся ему эмоции, а гораздо ниже. Против воли я ощутила, как мой пульс ускорился, а грудь стала вздыматься чаще. Это не укрылось от внимательного взгляда мага, и следующий его шаг был более решительным.

Новый приступ боли напомнил мне о моем положении, и резво отскочила к кровати.

— Можно и в догонялки поиграть, — хмыкнул маг, всё ещё не понимая моего настроения.

— Стой, — воскликнула я. — Азер, стой!

Он недоуменно замер, поднимая на меня взгляд. Мне чисто по — женски была приятна его реакция, но я четко понимала, что я должна его остановить. Во — первых, сейчас было самое наихудшее время для чего‑либо близкого, во — вторых, он мне пока что только лишь симпатичен, но не более того, в — третьих, существовала Амелина, чьей заменой я становиться не планировала, в — четвертых, у меня есть цель намного важнее этих игр. И в — пятых… было ещё кое‑что, чему я пока не находила названия.

— Что? — раздраженно ответил маг.

— Ты зачем пришёл?

— К тебе, — он произнес это с таким выражением, словно это всё объясняло.

Я же закатила глаза, прежде чем заявить: