— Как ты глубоко! — Бессильно обмякнув, она накрыла ладонями свои груди, набухшие так, что сделалось больно.

— Я хочу еще глубже, — прорычал он.

Каждый мускул его рельефного пресса был в напряжении, когда он, схватив ее за бедра, с усилием засадил под самый корень. У основания его член оказался еще толще, и она инстинктивно совершила бедрами ответное движение, чтобы ощутить дополнительное трение.

— Коннор!

Его размеренные глубокие толчки доводили чуть ли не до безумия. Это было немыслимо. Невозможно! Еще несколько таких толчков — и ее подхватит волна оргазма всей ее жизни.

— Да… Ох, да!

Он вышел из нее и соскользнул с кровати.

Стейси, приподнявшись на локтях, изумленно уставилась на него:

— Ты что делаешь?

Он оглянулся через плечо и с невинным видом сказал:

— Собираюсь принести тебе кусок пирога. Ты ведь говорила, что хочешь.

— Т-ты… Что… Нет…

— Ну не стану же я принуждать тебя к сексу или к чему-то в этом роде.

— Возвращайся сейчас же!

Ухмыльнувшись, Коннор задержался у двери, прислонясь к косяку. Голый, с торчащим членом, он являл собой потрясающее зрелище.

— Нимфоманка! — поддразнил ее он.

— Иди сюда! — протянула она просительным тоном. — Пожалуйста.

— Ты меня умоляешь?

Ее глаза сузились.

— Иди. Сюда. Живо.

Он скрестил руки, пристально глядя на нее:

— А что ты, вся такая возбужденная, будешь делать, если я сейчас отвалю?

— Сама себя удовлетворю, — без промедления ответила она. — Но это, конечно, далеко не так здорово, как баловаться с тобой, а ты как раз здесь.

— Ну-ка, займись этим, — распорядился он, и его жаркий взгляд опустился к ее похотливо раздвинутым ногам. — Хочу полюбоваться.

Некоторое время она обдумывала услышанное, глядя, как он смотрит на нее. Его приоткрытый рот и учащенное дыхание подсказали ей, что сама мысль о созерцании ее мастурбации до крайности его возбуждает.

— Будешь дрочить, вспоминая это, когда уедешь? — спросила она, запуская растопыренные пальцы себе в промежность.

Коннор облизал губы и зажал член в кулак.

— Да я готов дрочить прямо сейчас.

Стейси принялась растирать клитор подушечками пальцев, подрагивая как из-за нехватки его жаркого тела, так и от собственного возраставшего возбуждения. Чтобы достичь оргазма, ей следовало ускорить движение, однако не это было ее целью. Ее целью было завести Коннора настолько, чтобы заставить его вернуться и завершить начатое.

Она застонала, все ее тело содрогнулось.

— Трах! — прохрипел он, напрягаясь.

— Ох! — Она откинула голову и выгнулась, выпячивая груди, усилила и несколько убыстрила потирающие движение, а потом сдвинула пальцы ниже, прощупывая свою гладкую, увлажненную, откликающуюся на ее движения щель.

Еще немного — и пальцы проникли в нее, задвигались внутри, туда-сюда, трахая. Она задыхалась, извивалась, а он стоял совсем рядом с пылающим лицом, стиснутыми зубами и расширившимися так, что они поглотили радужную оболочку глаз, зрачками. Его взгляд был прикован к тому месту между ее ног, которое так умело обрабатывал он и которое так самозабвенно ласкала теперь она сама. Его член затвердел как камень, головка, налившаяся яростным багрянцем, поблескивала сочившимся из крохотного отверстия семенем.

— Дай мне отсосать, — взмолилась она, и при одной этой мысли рот ее наполнился слюной.

Возбужденно рыча, Коннор бросился на кровать и лег так, что его член оказался на уровне ее рта, а ее щелка на уровне его груди. Разница в росте между ними была очень велика, но для задуманного они сумели приладиться превосходно. Ухватив огромный член обеими руками, Стейси направила его к нетерпеливо ждавшему рту. Ее язык прикоснулся к горячей головке, и у Коннора вырвалось непристойное ругательство, что, однако, не повлияло на ритм движений его пальцев. Вдобавок ко всему он принялся растирать ее клитор мозолистым большим пальцем, рассчитав нажим так, чтобы довести ее до экстаза.

Она кончила с криком, заглушенным из-за того, что ее рот был занят, а язык быстрыми касаниями обрабатывал чувствительную точку сразу под головкой его члена. Выкрикнув ее имя, он кончил буйно и страстно, изливая в нее все неистовство своего оргазма, которое Стейси приняла полностью, до последней капли, всасывая и проглатывая с наслаждением.

— Ну все, милая, — прохрипел он наконец. — Ты меня убиваешь.

Стейси, однако, выпустила изо рта его член лишь тогда, когда Коннор слегка отстранил ее голову, затем он перевернулся, обхватил ее обеими руками и забросил сверху ногу.

Устроившись в этом заботливом коконе, она прижалась щекой к его ходившей ходуном груди напротив неистово колотившегося сердца и провалилась в сон.

Коннору потребовался момент, чтобы понять, что его разбудило, а к тому времени, когда послышались приближающиеся к входной двери шаги, он уже полностью стряхнул сон и, оставив теплое тело Стейси, метнулся к окну за витой металлической спинкой кровати, из которого можно было увидеть дальнюю часть крыльца. Отодвинув в сторону черную занавеску, он всмотрелся в щель между ставнями.

По ступеням поднимались Эйдан с Лиссой.

Выругавшись про себя, он потянулся за трусами.

— Кто там? — сонным голосом спросила Стейси.

— Мамаша с папашей, — буркнул он.

— Кто? Ох… Тьфу! — Она села. Вид у нее был взъерошенный и основательно оттраханный — припухшие от поцелуев губы, раскрасневшиеся щеки, порозовевшая кожа. — Как думаешь, если сказать, чтобы занялись своими делами, это сработает?

— Мысль хоть куда. — Застегнув ширинку, Коннор протянул ей руку, поднял ее с постели, не преминув окинуть взглядом все ее тело, придержал ладонью качнувшуюся грудь и страстно поцеловал. — Одевайся. А я дверь открою.

Он повернулся к выходу, и она шлепнула его по заду:

— Слушаюсь, сэр.

Бросив через плечо дурашливо-возмущенный взгляд, Коннор покинул спальню, пересек прихожую и открыл дверь.

— Задница! — с ходу заявил Эйдан при виде его голой груди и босых ног.

— От такого слышу! — отрезал Коннор.

— Я за него не в ответе, — сказал Эйдан, обращаясь к Лиссе. — В том, что он трахается, моей вины нет.

— Успокойся, дорогой, — похлопала она его по руке.

— Привет! — улыбнулся Коннор Лиссе.

— Привет, — ответила она такой же сладкой улыбкой. — Чувствую запах яблочного пирога.

Рассмеявшись, Коннор отступил и распахнул дверь пошире. Дело шло к вечеру, дневная жара спала, синева неба уже подкрашивалась оранжевым свечением.