— Да, в этой семье не та обстановка, которая способствует совершению преступлений. Жить им непросто — работает одна мать, но чувствуется, что здесь есть поддержка, взаимопонимание и совесть. С такими моральными принципами в преступников превращаются только единицы. Хотя официально наука отрицает предрасположенность отдельного человека к преступным наклонностям, но такие факты есть: в атмосфере благополучия и любви вырастает чудовище. Но, повторяю, это редкие исключительные случаи. И здесь не тот вариант.

Ты хотел мое мнение как психолога. Я тебе скажу: эти люди, скорее всего, не причастны и оказались втянуты по воле случая во все события с кражей коллекции и убийством.

32

Вика зябко поежилась. Печка, которую она пыталась реанимировать жутко дымила. Еще бы! Ею не пользовались уже … Вика не смогла подсчитать, но лет 10–15 точно. Еще когда она жила здесь с мамой и ходила в школу, к дому было подключено паровое отопление и печка ушла на заслуженный отдых. Ломать ее не стали, потому что это означало бы последующий ремонт, а денег на него не было. Денег не было ни на что. Только прожиточный минимум. Мама работала в детском саду, платили там очень мало. Но она приводила туда маленькую Вику и кормила ее. И сама кушала. Всегда находились дети с плохим аппетитом, не желавшие принимать детсадовскую еду ни с какими уговорами. Некоторые пропускали 1–2 дня, не снимаясь с питания. Так что несколько оставленных порций всегда были. Они спасали Вику с мамой. А вот когда не стало мамы, спасать было уже некому. Правда, Вику хотели устроить на работу в тот самый сад помощником воспитателя. Сначала на подмену, когда кто-то в отпуске, потом обещали, что возьмут постоянно. Но за эту работу платили еще меньше, чем маме. Вика понимала, что без образования, оставаясь здесь, с трудом сводя концы с концами, заработанных денег ей хватит только на очень скромное существование. О каких-то переменах к лучшему нечего было и мечтать. Это не жизнь — это выживание — решила она. Был, правда, вариант выйти замуж. Она была симпатичной, курносенькой, с длинными вьющимися волосами цвета льна, как называла их мама. На самом деле они были немного темнее, скорее русые. Но маме нравилось так говорить, а Вике слушать, как мама восхищалась ее локонами, и она соглашалась — да, цвета льна.

Светлые кудри, курносый носик и тонкая талия делали ее привлекательной для молодых людей. Вот только контингент здесь, в районе, был Виктории не по вкусу. Мама, хоть и работала воспитательницей, но имела образование педагога, хорошо воспитывала дочку, хотела вырастить из нее маленькую леди. Но кому нужны были леди в этой глуши, в разваливающемся старом доме, с соседями, часто пьющими, бьющими и поющими по ночам. В самом городке, правда, было прилично, оживленно. Старинные дома, монастырь, несколько заводов и красивый вокзал. Но из деревни, где жила Вика, ходить туда было далеко. Да и в городке было трудно с работой. Оставшись одна, Виктория много думала, как ей жить дальше.

Она всегда, самого детства, мечтала иметь большую семью — пусть бы и мама вышла замуж, она бы признала отчима, а то некоторые начинают ревновать к новоявленному отцу. Она не будет. Она хотела, чтобы в их семье появился мужчина. Мама была хорошая, но жизнь у них получалась очень грустная. Праздник — вдвоем. Ну, какой это праздник — вдвоем. У нее, у Вики, обязательно будет большая семья, чего бы ей это ни стоило. У нее все будет по-другому — хорошо, весело, шумно, уютно, сытно… она закрывала глаза и мечтала. Ей рисовались картины большой дружной семьи, живущей в красивом двухэтажном доме. На лужайке она играет с детьми. Качели, беседка, мангал, гамак, клумбы. Она с семьей и гостями садится за стол. Все одеты в светлые легкие платья и рубашки, на столе в сверкающей посуде разные вкусные блюда. Она обязательно научится вкусно готовить. Все восхищаются, глядя на нее и её семью. Муж с любовью смотрит на неё и говорит, что у него самая прекрасная жена на свете … Она засыпала, улыбаясь этим видениям, в мечтах о своей будущей счастливой жизни.

Пробуждение с головой макало ее в серую беспросветность убогого существования. Если она останется здесь, ничего не изменится. Никогда не будет красивого дома и большой счастливой дружной семьи.

И она сбежала. От разрушающихся стен старого дома, от тоски по маме, от себя самой. Пришла на красивый вокзал, села на поезд и уехала. Решила, что хуже, чем здесь, уж точно не будет. Чего она ждала от новой жизни? Она и сама не знала, только не того, что было здесь, в маленькой тоскливой деревушке.

Виктория натянула на себя все, что взяла, второпях убегая из съемной квартиры, и все, что нашла здесь. Вещи были старые, пахнувшие затхлостью и насквозь промерзшие. Они не согревали её, а наоборот, забирали ее тепло. Печку развести не получилось. Когда она попыталась это сделать, повалил ужасный дым: за многие годы труба, наверняка, забилась. Поленья, которые ей удалось найти, отсырели. Пришлось открыть дверь на улицу.

Дом давно был заброшен. В нем никто не жил несколько лет. Центральное отопление и электричество отключили, наверное, за неуплату. Газовый баллон тоже был пуст. Или не работал. Во всяком случае, зажечь огонь на плите Вике тоже не удалось.

Почувствовав, что ее колотит ужасная дрожь, Вика пожалела, что решила сюда приехать. Жить здесь было совершенно невозможно. Если были бы деньги, конечно, что-то можно придумать. Но тратить остаток сбережений на печку-буржуйку или еще что-то она не могла. К соседям идти не хочется. Тогда, несколько лет назад, она уехала, ни с кем не попрощавшись. Решила порвать навсегда со своим прошлым. И теперь приползти к ним, как побитая собака и просить погреться? Лучше замерзнуть. Нет, замерзнуть — тоже не вариант. Надо пойти в город и снять какую-нибудь комнату. Не некоторое время ей хватит. Она отдохнет, согреется. Нужно поторопиться — темнеет рано, а идти около часа.

Она быстро запихнула в сумку вещи, разложенные на столе, проверила в кармане телефон и вышла из дома. Хорошо, что еще погода неплохая. Даже солнышко где-то за тучками пробивается. Только уже к закату клонится. Она ускорила шаг, обходя небольшие лужицы подтаявшего снега. Все будет хорошо. Главное — она скрылась от всех, от того страшного человека, помешанного на кинжалах и кортиках, который