Думая таким образом, Блэкки продолжала рассматривать девушку профессиональным взглядом.

Одри поежилась — она не любила, когда на нее смотрели именно так. — Скажите, — осторожно начала она, — скажите мне, а кто сегодня будет заниматься мною?.. — А кого бы ты хотела? — Вопросом на вопрос ответила та. — Я хотела бы… — начала Одри и запнулась. — Я бы хотела… Какого-нибудь солидного мужчину лет эдак сорока-сорока пяти… Ну, во всяком случае, не сопливого подростка… Мне кажется, лучшие мужчины — те, кому за сорок…

Блэкки снисходительно улыбнулась. — Ну, до известного предела, дорогая, до известного предела… Ведь старику Хилтону — далеко за сорок… Надеюсь, ты не станешь оспаривать того, что он… как бы это выразиться поудачнее, — она запнулась, подбирая нужное определение, — что он вряд ли способен удовлетворить такую красотку, как ты, дорогая?.. — попыталась пошутить Блэкки.

Чтобы хоть как-то разговорить хозяйку «Одноглазого Джека», Одри зацепилась за эту тему. — Послушайте… А этот старик Хилтон — он что, действительно существует?.. Я слышала о нем еще в раннем детстве — когда я была маленькой девочкой и, капризничая, не хотела есть манную кашу, родители всегда пугали меня — «Вот сейчас придет старик Хилтон с большим мешком и заберет с собой…»

Блэкки внимательным взглядом окинула новенькую. — А, кстати, кто твои родители? — как бы между делом поинтересовалась она. — А то, ведь, понимаешь, если они вдруг сюда завалятся и начнут качать на тебя права… Надеюсь, ты понимаешь, что я хочу сказать?.. Просто может быть крупный скандал…

Одри сделала вид, что не расслышала ни вопроса Блэкки, ни последовавшей за ним реплики. — Так вот, говорят, что этот старик Хилтон…

Блэкки показалось несколько странным, что эта девушка самым решительным образом проигнорировала ее вопрос — такая манера себя вести была не в правилах заведения. — Ты не ответила, кто твои родители? — более жестким тоном спросила она. Одри замялась. — Так… Отец — бедный фермер, мать умерла несколько лет назад…

«Врет, сучка, — подумала Блэкки, внимательно вглядываясь в глаза Одри Хорн. — Ну ведь врет и глазом не моргнет. Для дочери бедного фермера у нее что-то слишком хорошие манеры…»

Одри, воодушевившись, принялась рассказывать какую-то душещипательную историю о рано умершей матери, разорившемся пропойце-отце и вечно-голодных детях…

Слушая ее, Блэкки укрепилась в своей мысли. — Послушай-ка, а твой, как ты говоришь, отец-пьяница знает, где ты сейчас находишься? — поинтересовалась хозяйка «Одноглазого Джека».

Одри честно округлила глаза. — Конечно…

Блэкки прищурилась. — Ты уверена в этом?.. — Да ведь он сам послал меня сюда…

«А может быть, и не врет, — подумала Блэкки, — может быть, и правду говорит… Чего только на свете не бывает…»— Хорошо, — вновь улыбнулась Блэкки, — хорошо. Значит, тебе нравятся сорокалетние мужчины?.. Одри утвердительно кивнула. — Да… — И много ли их было у тебя?..

Девушка замялась, будто бы подсчитывая в уме количество переспавших с ней мужчин этой возрастной группы. — Не знаю, не считала… — Ну сколько — один, два?..

Девушка смело соврала:— Да. Где-то десятка два… Прежде чем идти в постель, я не смотрю в документах дату рождения…

Блэкки еще раз посмотрела на полноватые губы новенькой и подумала:

«Тут, наверное, не врет… Имея такие замечательные минетные губы, невозможно не соблазнить мужчину… Наверняка говорит правду…»— Можно вопрос? — неожиданно произнесла Одри.

Собеседница наклонила голову в знак согласия. — Если он касается твоих обязанностей тут — то конечно… — Касается…

Блэкки слегка кивнула. — Пожалуйста…

Одри, пряча глаза, произнесла:— Могу ли я узнать, с кем мне сегодня придется… — с губ девушки едва не слетело слово «трахаться», но в самый последний момент она, устыдившись этого термина, поправилась: — с кем мне сегодня придется провести ночь?..

Взгляд хозяйки «Одноглазого Джека» неожиданно для девушки стал необычайно жестким. — А для чего тебе это надо?.. — Ну… — Одри лихорадочно соображала, какая причина прозвучала бы наиболее убедительно, — ну, понимаете… Я хотела бы называть этого мужчину в минуты… интимной близости… — неизвестно почему на ум девушки пришло именно это определение акта, будто бы взятое из научно-популярной брошюры «Гармония семьи и брака». — В такие минуты… называть его как-то ласково… Джорджик… или, например… Джонни… для этого я должна знать, как его зовут. — Никаких имен, детка, — произнесла в ответ Блэкки — видимо, объяснение этой дурочки ее в достаточной степени устроило. — Никаких имен… — Но мне кажется… — Еще раз повторяю — никаких имен. Если мужчина, который захочет тебя, сочтет нужным представиться, он сам сделает это, не волнуйся…

После этих слов Одри сразу же поняла, что дальнейшие расспросы могут вызвать подозрения, и поэтому поспешила перевести разговор в более нейтральное русло. — Скажите, а мне придется делать все, что клиент от меня потребует?..

При слове «клиент» Блэкки поморщилась — так неприятно было для нее это слово. Она произнесла нравоучительным голосом:— Детка, никогда не называй своих посетителей «клиентами». Меня просто коробит, когда я слышу это похабное определение. Ты не в ресторане. — А как же мне говорить?.. — Зови их просто — мужчины.

Одри кивнула. — Хорошо…

Встав со своего места, Блэкки подошла к столу и, взяв запечатанную колоду игральных карт, раскрыла ее и, ловко высыпав их на стол веером, предложила:— Ну-ка, выбери одну…

Это был своеобразный психо-сексуальный тест, с которым Блэкки ознакомилась, читая какой-то дешевый порно-журнал. Испытуемая, выбиравшая короля или валета, согласно этому тесту относилась к сексуальной; выбиравшая даму — к особе, склонной к лесбиянству; выбиравшая прочие карты относилась тестом к бесперспективным в отношении секса. — Возьми карту… — Одну?.. — поинтересовалась Одри. — Да…

Девушка сперва протянула руку к даме, но, заметив в глазах Блэкки неприязнь, взяла валета. — Молодец, — похвалила ее Блэкки. Посмотрев на часы, она произнесла: — Еще целый час… Если тебе скучно, — кивок в сторону подоконника, на котором лежала стопка иллюстрированных журналов, — полистай… Может быть, выберешь для себя что-нибудь интересное…

Подойдя к подоконнику, девушка взяла журналы и, усевшись в кресло, положила их себе на колени. «Астрон», — прочитала она название одного из них. — Ты веришь в астрологию? — поинтересовалась Блэкки, заметив, какое издание взяла Одри. Та ответила что-то неопределенное. — Можешь надо мною смеяться, но я очень верю, — произнесла Блэкки. Как и все женщины в ее возрасте, она верила в гороскопы, заговоры, тесты, хиромантию и прочую дребедень, которую печатают дешевые издания. — Очень верю. — Добавила она. — Особенно в астрологию…

Одри была достаточно умна, чтобы понимать, что все эти гороскопы составляются никакими не «тибетскими мудрецами», а пропойцами-журналистами, сделавшими прогнозы по звездам, может быть, и не слишком доходным, но весьма постоянным приработком в своих прокуренных редакциях.