Надув бабу, я пропустил промчавшуюся мимо «Тойоту», отметив краем глаза, как ее слегка бросило вправо на повороте.

— Вот-вот, и я про то же, — пробормотал я, удовлетворенно хмыкнув, и быстро привязал бабу к пруту, выставив через левое окно машины восьмиметровый отрезок лески.

— Можно, Снегов, — тихо прошептал я, глядя в зеркало заднего вида. Из соседней ложбины на холм выскочил «Мерседес-600».

Осторожно тронув машину с места, я начал понемногу набирать скорость, косясь в зеркало на стремительно приближающееся чудо немецкого автомобильного гения.

Катушка спиннинга мелодично потрескивала, раскручиваясь по мере движения все быстрее. Краем глаза я отметил, что моя резиновая баба, томно приторчавшая у прута, с такого расстояния выглядит совсем как настоящая. Этакая голенькая длинноножка с упругой попой и стоячими грудями, каким-то чудом вдруг возникшая на обочине. Воплощение эротических мечтаний дальнобойщика.

Выражение глаз сидящих в «мерсе» мужиков я видеть не мог, но мог отдать фрагмент своей задницы на отсечение, что в этот момент они пялятся на мою красючку. Не может нормальный мужик спокойно проехать мимо столь завлекательного зрелища.

Когда между моей «Нивой» и «мерсом» осталось около 70 метров, я рванул веревку, удерживающую багажник в закрытом положении, и даванул на газ. Полкуба керамзита разлетелись по шоссе, прыгая, как шарики от пинг-понга.

Вращение катушки спиннинга прекратилось. Щелк! — тенькнул пружинный стопор.

Голая красотка стремительно прыгнула под колеса поравнявшегося с ней «Ммерседеса-600». Резанул по ушам отчаянный скрип тормозов. От рывка булинь развязался, и леска свободно помчалась вслед за моей набирающей скорость машиной…

Что сказать? Спросите у любого автомобилиста, что будет с машиной, движущейся со скоростью 90 километров, водитель которой резко тормозит на повороте. Не забудьте при этом, что метров на тридцать по ходу торможения шоссе сплошь покрыто керамзитными катышками…

Дома меня ожидал сюрприз. Прокрутив по возвращении автоответчик, я обнаружил, что звонила Оксана и эротическим голосом обещала явиться ближе к вечеру — поработать с Милкой. А если я этого хочу, есть вполне реальная перспектива заполучить ее на ночь. На всю ночь! Во!.

Метнувшись в комнату к Милке, я отметил, что ее состояние вполне удовлетворительное, отпустил няньку и, быстро накрутив номер «Курьера», назаказывал кучу всяких прибамбасов для торжественного ужина.

Хочу ли я, чтобы Оксана осталась на ночь?! О чем речь, черт ее задери! Я всегда этого хочу. Я хочу ее утром, я хочу ее днем, и в любое время суток я хочу ее втроем!!! Вернее — за троих. Оксана — это чудо двадцатого века. 65 кг похоти и вожделения, вулкан эмоций, океан страстей, море капризов, блистательный ум и полная непредсказуемость. Короче, секс ходячий с мозгами Геродота и замашками Клеопатры.

Сказать, что я ее просто люблю, значит, не сказать ничего. Милку, например, я просто люблю и верю, что она — моя половинка. А Оксана — это… это… Ну, представьте себе, что после минутного знакомства вы моментально вкусили с дамой все прелести неописуемой страсти, каковой ранее не знали никогда в жизни! И в процессе этого самого от восторга чуть было не дали дуба — так вам было хорошо. В поскольку вы неслабый аналитик и изрядно разбираетесь в сфере проявления человечьих эмоций, вы в процессе этого самого сумели зафиксировать, что дама испытывает примерно те же чувства. И так — пять раз подряд в течение часов. Каково?

А потом в течение недели дама обращается с вами как с малоперспективным коллегой по работе, на любые намеки реагирует с презрительным высокомерием и вовсю флиртует с посторонними особями мужского пола. А когда вы пытаетесь выяснить отношения, эта фурия снисходительно и насмешливо, будто младшему брату-дегенерату (Оксана старше меня на четыре года), втолковывает: та ночь, детка, ни к чему не обязывает, вы самостоятельные субъекты и так далее. И рассчитывать на ее благосклонность вы можете лишь в том случае, если будете себя примерно вести. а дня через два или три — когда ей удобно — как ни в чем не бывало звонит и сообщает эротическим голосом, что сегодня вечерком готова уделить вам часок-другой. С перспективой остаться на ночь — ежели будете паинькой. Представляете?!

И таким вот образом — на протяжении шести месяцев. Я, к стыду своему, должен признаться, что пребываю в рабстве у этой фурии. Она меня частенько нервирует и доводит до полуистерического состояния (товарищ с менее тренированной психикой уже давненько бы завернул ласты от инфаркта). Иногда я готов разорвать ее на части — знаю точно, что она периодически, под настроение, дарит свою чувственность тем, кто, с ее точки зрения, этого заслуживает.

Несколько раз (какой позор!) я под горячую руку убивал ее и порывался окончательно прекратить наши отношения. Но Оксана очень тонко чувствует такие моменты и всегда своевременно принимает меры, чтобы держать меня на коротком поводке. И это ей вполне удается. Не знаю, каким секретом обладает эта гейша, эта… эта… однако, когда она оказывается со мной наедине, я в буквальном смысле слова теряю рассудок. Перед глазами плывут причудливые колонны фаллической формы, ее черные трусики, просвечивающие сквозь тонкий шелк юбки, становятся вдруг центром мироздания, и вообще, у меня даже язык деревенеет — до того я хочу ею обладать.

В общем, эта женщина — неотъемлемая часть моей жизни. Она помыкает мной и удовлетворяет свои амбиции за счет моей феноменальной влюбленности в нее. Она имеет надо мною необъятную власть.

Если вникнуть в симптомокомплекс этого нездорового явления несколько глубже, помимо внешних данных поработительницы, можно обнаружить еще одно обстоятельство, на мой взгляд, играющее решающую роль в наших отношениях.

Оксана — психотерапевт высочайшей категории. Более того, она одна из немногих в нашей стране имеет диплом психоаналитика мирового стандарта. Пять лет стажа в лучшей европейской клинике — это вам не в вагоне с металлоломом сало жрать!

В общем — сволочь. Когда-нибудь я ее прибью — по своей инициативе, вне профсоюзной разнарядки. Потому что, как мне, кажется, такие муки в течение хоть сколько-нибудь продолжительного периода не в состоянии вынести ни один нормальный мужик. Хотя, по большому счету, я сам оказался инициатором наших отношений. Мог бы и не влезать — все, вполне возможно, получить бы совсем иначе.

Познакомились мы около полугода назад. Стояла ранняя весна, отягощенная всеми приличествующими этой поре аксессуарами: надсадным завыванием котов, зазывным сверканием глаз подавляющего большинства юного женопоголовья, которое разом повыпрастывалось из зимних шкур, и витающим в воздухе фимиамом всеобщего вожделения, способным свести с ума даже надышавшегося за день чернилами бухгалтера-перестарка.

Мучимый каким-то невнятным томлением, я вечерком шлялся по улицам Центрального района и мимоходом завернул в хороший кабак для «новых», который славился потрясающей заливной осетриной и неподдельным французским вином. В красноватом полумраке просторного сводчатого зала господствовали запахи хорошей кухни, которые органично сочетались с ненавязчивым звучанием музыки Скрябина. Наверно, это сочетание здорово импонировало «новым» и центральном братве, которая любила пастись в этом кабаке, — это ставило их на уровень интеллигентных снобов старой закваски, каковыми они на самом деле не являлись и от того слегка комплексовали перед лицом интеллигенции настоящей.