лучше, — проговорила я, боясь что малыш мог потерять много сил на моё выздоровление.

— Всё нормально, — заметила Рия, появившаяся с огорода. За ней шли братья с кочанами капусты.

— Идёмте пробовать, — торжественно заявила она, направляясь в дом.

Просто грызть капусту, даже после надоевшей картошки не представлялось мне занятным. Тогда я решила её потушить.

— Рия, у вас есть масло? — спросила я, особо ни на что не надеясь.

— Да, немного.

— Отлично, сейчас мы потушим капусту. Ух, уж это я помню как делать, — похвалила я себя мысленно.

Нашинковав кочан, я разместила капусту на уже подготовленную близнецами сковородку. Сначала я добавила воды, благо колодец при доме был и вода была удивительно чистая, без примесей и запаха. Как потом мне объяснила Рия это заслуга Рика, который управляясь с водой, мог очистить её.

Потушив достаточное количество времени капусту на воде, я добавила масло и только тут заметила странный запах… На моих глазах капуста приобретала странный оттенок… Это было фиаско. Мы все понимали, что это не просто не съедобно, но нам ещё и проветривать пришлось полчаса от нашей готовки.

— Ничего не понимаю. Всё же было нормально и капуста вышла на ура, — сетовала я.

— Странно, — приговаривала Рия, — я и сама лист пожевала, он сочный, не испорченный.

И так мы всем семейством выдвигали версии постигшего фиаско, пока Рия не вернулась с зеркалом.

— Вот у него и спросим.

Позже я поняла, что Рия часто просила ответ у зеркала, вот и сейчас мы все столпились в ожидании надписи.

Сказать, что ответ меня удивил, ничего не сказать. Оказалось, что минусом моей магии служит то, что сама приготовить из выращенных мною овощей, фруктов я ничего не смогу. Максимум нарезать. Иначе продукт начинает портиться. Причём даже подсказывать голосом как и что смешивать влечёт тот же эффект.

— А писать я хотя бы смогу?! — увещевала я у Рии.

— Писать? А это как?

Тут уже в ступор впала я.

— Ну вот ты читаешь, а вот написать что — то нужно, на чём ты пишешь?

— Мы не пишем руками. Нам достаточно подумать и всё появляется на бумаге.

— Ого, как круто. Вот это полезный навык был бы в моём мире, — подумала я. — Давайте бумагу, я попробую тоже. Мне до дрожи в пальцах захотелось испробовать это волшебство. Но бумага не помогла, сколько бы я не пыталась представить текст, там не появлялось ни одной закорючки…

В общем готовить я не могу. С одной стороны это минус, но с другой с моими навыками готовки, дети мало что потеряли. Зато близнецы проявили яркий интерес к процессу готовки. Мы принялись шинковать второй кочан. Далее я отдала его в руки Рианы и Раяны. Они, помня мои манипуляции, потушили капусту как надо. От запаха блюда у всех потекли слюнки. Не откладывая в долгий ящик, мы быстро разнесли капусту по тарелкам и принялись кушать… В полной тишине порадовавшись, что близнецы могут готовить, а я выращивать, я выхватила фразу про бумага и текст, а чтобы не забыть сразу после обеда я увела Рию к себе в комнату.

— Рия, ты сказала, что стоит вам подумать, как текст сам проявляется на бумаге. Получается, что у всех текст пишется одинаковым почерком?

Рия призадумалась. Она вспоминала послания мамы, отца…

— Я не помню чтобы они отличались. Ну, в смысле буквы, их написание и размер, — уточнила она.

— А тогда как твои родители поняли что их пригласил король? Получается, что написать мог любой?

— А, вы про это. Нет, понимаете почерк — то один, но на бумаге был королевский след. То есть эта бумага была с дворца. Я помню, что мама тоже сомневалась, хотя и надеялась на помилование. Но отец точно опознал этот королевский след.

Но я была непреклонна. Тут два варианта.

Первый: что тот, кто предал эту семью, был вхож во дворец, раз написал послание на той бумаге. Это представляло собой массу неудобств, особенно если учесть, что нужно выяснить кто предатель и наказать его. А во дворец я смогу попасть в лучшем случае не в ближайшем будущем, не имея защитника и более конкретных сведений. Ведь нет гарантии, что поездка за пределами деревни вообще пройдёт, а не закончится так же как у родителей Рии.

Второй: что послание действительно было от короля, но остается вопрос было ли убийство родителей Рии умышленным или случайным. Решив, что раз задача пока не по зубам, то и голову морочить сейчас не зачем. Поэтому я решила познакомиться с домом поближе.

Часть 4. Оказывается они говорящие…

Рия с удовольствием показала мне весь дом. Она и дети как могли поддерживали порядок, но этого было недостаточно. Нам нужны были помощники, а именно взрослые люди.

— Рия, а с деревни к вам приходят взрослые?

— Да, они приносят разную еду.

— Какие они заботливые, — похвалила я крестьян.

— Ну, это скорее подать. Ведь как никак деревня принадлежит нашей семье, а налоги никто не отменял, — проговорила Рия.

С одной стороны это да, но с другой стороны дети, оставшиеся одни, навряд ли имели такой вес, чтобы крестьяне побоялись не вносить этот налог. Значит всё же более здесь человечность. Я решила прогуляться по деревне и поближе познакомиться с крестьянами.

Со мной пошли Рия и Рик. Деревня насчитывала пятьдесят домов. Из них домов двенадцать пустовали, только ветер гулял вольной птицей скрипя калиткой. Крестьяне открыто шли на контакт. Новое лицо вызывало любопытство, а господские дети были приветливы, за что и получали участие в ответ. Я была представлена Рией как дальняя родственница по матери, оставшаяся одна в этом большом мире и решившая найти приют у родственников. Я интересовалась про урожай, хватает ли крестьянам на еду, про скот…

Многие жили одной картошкой, впрок запасая клубни для посадки. На всю деревню была только одна лошадь. Из живности самыми зажиточными считались три семьи у коих было по одной корове. Молоко и творог они выменивали на яйцо и мясо, другие продукты. Так же здесь можно было выменять одежду на еду и наоборот. Я вскользь поинтересовалась нет ли желающих из женщин приходить убираться за еду. На что одна едко ответила: «Да мне бы в своём доме успеть убраться, чтобы в господском спину гнуть. Да и что вы можете дать? И так мы вам подать носим, на том и живёте».

Но деревенские её не поддержали. Они понимали, что только сплоченность и помогает им выживать, а то и жить