Показавшееся бесконечно долгим молчание и хриплое дыхание Малеха в динамиках… В камере на экране показались очертания буровой установки, и чивас ускорил ход, судя по тому, как запрыгало изображение.

Спустя минуту задумчивого молчания обоих заговорил Малех:

– Прости, Этирей, но я должен признаться. Вчера, когда мы обнаружили затемнение, похожее на саркофаг, я послал сообщение своему доверенному лицу в «Анконе». Просто не утерпел и поторопился хоть как-то успокоить моих кредиторов. Глупо, я понимаю: похоже, мне на роду написано совершать одну глупость за другой. Даже помру от собственной глупости, видимо. Но сейчас менять что-либо поздно…

Малех неожиданно закричал, камера уткнулась в землю и показала, что мужчина уперся руками, затянутыми в материал скафандра, в пыль. Этирей взволнованно вскрикнул:

– Что случилось?

В ответ донеслось чужое тяжелое прерывистое дыхание, а затем сиплый шепот Малеха:

– Судорогой ноги свело… Все мышцы скрутило… Похоже, во мне слишком много металла, дружище, и он взбунтовался.

Этирей странно умоляющим голосом выдохнул, обращаясь к другу:

– Малех, я тебя очень прошу, соберись и дуй к буру. Я сейчас за тобой на каре…

– Нет, дружище! – резко и довольно жестко прервал чивас. – В эту передрягу я сам засунул голову, ты меня предупреждал… Да и сам понимаешь, что я облучен.

– Не важно, Малех, ты пройдешь дезактивацию и…

– Нет, не пройду! – чивас снова прервал уговоры. – И это ты тоже знаешь. Тебе здесь делать нечего, а я еще поборюсь за свою никчемную жизнь… Возможно, небольшой срок моего пребывания здесь… Ну и столько тысячелетий прошло – возможно, интенсивность облучения снизилась… Подготовь мне дезкамеру и отдельную кабинку на поверхности. Пока не определим, насколько все печально…

Малех говорил с трудом, прерываясь, изображение камеры прыгало из-за того, что мужчина шел рывками. Этирей чувствовал боль друга и догадывался, что судороги не прошли и чивас буквально силой преодолевает себя, чтобы сделать следующий шаг. Он в очередной раз упал, и оба услышали звук рвущейся ткани. Малех поднял руку, и камера отразила прореху в скафандре, который до сегодняшнего дня и встречи с д'окром выдерживал любые испытания и славился невероятной крепостью.

Этирей шепотом произнес, на автомате озвучивая мысль:

– Он создан из мягкого металла… а теперь разрушается…

Малех встал, шипя от боли, и, закрыв левой рукой прореху на правом боку, продвигался к буровой. Этирей же сейчас подумал о том, что установка тоже из металла. По всей видимости, саркофаг из отрино – не преграда от черных археологов, а хотя бы минимальная защита от воздействия д'окра. А они ее взломали. Если сам Этирей сейчас на поверхности и возможность его облучения минимальна, то Малех… действительно обречен.

Этирей старался даже не думать сейчас о том, что им делать, если друг выберется из смертельной ловушки. Единственная надежда, что живой организм – это не чистый металл и содержание его в теле не сможет убить Малеха. Он всегда старался даже в безвыходной ситуации оставаться оптимистом.

Камера обрисовала четкий контур буровой установки. Малех наконец добрался и буквально завалился на нее от очередной судороги, скручивающей внутренности и мышцы. Стоя привалившись к корпусу, мужчина пытался справиться с собой.

Этирей напряженно наблюдал за другом. После, почувствовав, как колет в груди, понял, что почти не дышал. Затем его накрыло волной беспросветного отчаяния и смирения, следом пришло чувство обреченности, и тсареку только усилием воли удалось абстрагироваться от чужих эмоций.

Мрачную тишину нарушил голос Малеха, дышавшего через силу и со свистом:

– Этирей, прости меня! Тебе следует быстрее убираться отсюда. Это место проклято темными мощами крибла!

Тсарек устало откинулся на спинку кресла, слушая друга: не важно, что их разделяло несколько сотен метров, он чувствовал его, словно они сейчас сидели рядом.

– Тебе не за что просить прощения, мой друг! – Этирей был краток.

Но Малех, коротко хмыкнув, заставил коллегу похолодеть от последовавшего признания:

– Ошибаешься, Этирей! Если моя судьба уже решена, то о своей тебе придется поволноваться. Я сильно сглупил – даже не представляешь насколько. Так торопился вчера сообщить об успехе куратору экспедиции в «Анконе», что не подумал о важном. Наш сигнал можно будет отследить вплоть до этого сектора… А для такой продвину той корпорации поиски, в отличие от нас, труда не составят… Ты теперь один, и этот корабль…

До Этирея наконец дошел весь спектр грядущих неприятностей. Он подобрался и уже хотел было наорать на Малеха, но гневные слова словно на стену глухую напоролись. Тсарек взглянул на изображение мертвого города: чивас сидел, привалившись к полозьям буровой установки, с безысходной тоской осматривая свою будущую могилу.

Малех между тем продолжил, не дождавшись от друга выговора:

– Корабль оставь где-нибудь на нейтральной территории. Да и шурф, который я пробил, взорви чем-нибудь. Только осторожно, чтобы саркофаг из отрино не повредить еще больше. И замаскируй место нашей посадки и разработки, чтобы с орбиты не заметили. Нечего облегчать им поиски…

Этирей сдавленным голосом спросил, зная ответ, но иррационально надеясь:

– Зачем им сокровище? Если им невозможно воспользоваться? Золото и сартор отсюда не изъять: ведь они сами погибнут при этом…

Малех качнул головой, зашипев от испытываемой боли, а Этирей понял, что судороги добрались до мышц шеи.

– Не глупи, Этирей! Ты всегда был умнее и мудрее меня… Это самое грозное оружие, причем от него невозможно защититься и сразу выявить нельзя. Ты только представь масштабы того, что с помощью д'окра можно будет сделать! Здесь тонны золота и сартора… А ведь всего один из золотых слитков, доставленный на флагманский корабль любого противника, способен уничтожить его, а враги даже не догадаются о причинах, погубивших их военную мощь… А если… – проникновенная речь Малеха прервалась, он закашлялся, и скоро Этирей увидел, как маленький чивас встал и повторно полез в кабинку установки.

В этот раз ему удалось. Скоро Этирей с облегчением услышал звук мощных двигателей. Буровая двинулась по проторенному шурфу в обратный путь.

Этирей бросился готовить дезактиватор, медитек и отдельный бокс, где пострадавший сможет отлежаться. А может и умереть… Технику и бо́льшую часть оборудования и прочего имущества он отправил с помощью роботов на корабль. Решил, что останется здесь, пусть и на некотором удалении от Малеха, но все равно максимально близко, чтобы его друг не чувствовал себя одиноким.

Вскоре в смотровое окно Этирей увидел щуплую даже в скафандре фигуру чиваса. Тот предусмотрительно бросил установку в шурфе, чтобы не оставлять следов на поверхности. Затем прозвучал его голос в динамиках компитеха: