послала письмо и телеграмму в ЦК КПСС, в котором просила оставить редактором П. Фёдорова.

Второй секретарь КК КПСС т. Волынцев распорядился вопрос об утверждении снять. Решение было принято такое: я еду в Находку и приступаю к работе, сектор утрясает все недоразумения, а утверждение, если всё будет нормально, состоится позже…

В Находку поехал вместе с Клюшниковым…

26 февраля. Пятница

Весь день в работе. Дел очень много. Трудился без передышки и еле-еле управился. Убеждаюсь, что Фёдоров ещё бы немного и всё окончательно запутал, особенно в финансовых и хозяйственных делах.

Мне показалось, что с коллективом нахожу общий язык. К примеру, О. Чикильдина согласилась замещать ответственного секретаря (Шиманский срочно заболел), на контакт пошли Бельцов и Тузюк. Словом показалось, что всё идёт на лад. Но, видимо, успокаиваюсь я рано. Сегодня в конце рабочего дня, когда я собрался проехать по городу, в машину попросились Бельцов и Щекалов [фотокорреспондент «НР»], куда едут — темнили. А потом, когда они вышли, шофёр сказал, что к Фёдорову в больницу.

Почему на это обращаю внимание? Дело в том, что завтра Бельцов едет на совещание молодых журналистов в Москву и думаю, что сегодняшняя встреча в больнице — это уточнение деталей обращения в высокие инстанции в столице.

Фёдоров лёг в больницу 15-го февраля, вернее 15-го ушёл на больничный, а лёг во вторник. Если подаст в суд на восстановление на работе, право на его стороне. Предстоит, следовательно, ещё выдержать неприятные дни.

22 марта. Вторник

Утро. Только что прослушал информацию об экстремистских группах в Нагорном Карабахе. Требуют объявить, в частности, республику без коммунистов. Вот и подумал, что ждут нас ещё сложные времена. Придём мы к тому периоду, когда будешь думать, сказать или нет, что ты коммунист. Помню как-то один хам, которому сделал замечание в автобусе, спросил «Ты коммунист?» «Да, — ответил, — и горжусь этим!» И это не просто слова.

Вчера проводил летучку. На мой взгляд, прошла неплохо. Приехала ревизия. Сегодня с утра должен появиться Фёдоров.

Приглашён на обед к Генеральному консулу Японии.

29 марта. Вторник

До трёх часов дня почти не работал. Дело в том, что утром, когда вернулся из типографии, куда отвёз «пятнадцатисуточников» [лица, получившие административный арест на 15 суток с привлечением к общественно-полезной работе] наводить порядки в складе, в кабинете сидел Сергей Жуков — инструктор КК КПСС, кстати, скоро он станет секретарём ГК вместо Архиповой. Показал письмо к Гагарову [первому секретарю Приморского крайкома КПСС в 1984–1989 гг.]. Суть его: пострадал Фёдоров, хотим, чтобы он остался, Табачкова можно в «ДВ учёный», газета хорошая, но не уверены, что таковой останется.

Беседовал он с Чикильдиной, Тузюком, Бельцовым, т. е. со всеми кроме Шиманского, чем его, конечно же, сильно озадачил.

Побывала у меня и группа учителей из 9-й школы, а предварительно были звонки на предмет о том, чтобы не печатать или показать материал. Дело в том, что там пытались поставить под сомнение появление журналистов в школе на собрании. Разговор убедил меня в том, что реплику по этому поводу, которую попросил Тузюка подготовить, необходима.

Вчера приходил П. Фёдоров, передал дела. Поговорили. Его понять можно. Как говорит, на меня обиды нет…

10 апреля. Воскресенье (г. Арсеньев)

… Дома всё нормально. Сильно скучал за мной Дениска [младший сын]. Когда приехал, сразу выпалил:

— Я ждал-ждал и думал-думал.

А сегодня, когда уезжал, крутился около меня, а я пропускал мимо ушей его лепет и вдруг понял. А он говорит:

— Я опять думать буду…

Мой милый мальчик!

20 апреля. Среда

Раннее утро. За окном ещё темно. Готовлюсь к единому политдню, который у меня начнётся в 8 ч. в АТП-1. Вчера не стал читать материал, сильно устал и очень быстро уснул.

В редакции опять гудят. Видимо, с подачи Шиманского да и Фёдорова объявили повестку дня «расширенного комсомольско-профсоюзного собрания» с повесткой:

1. Дача рекомендации для вступления в партию В. Бельцову.

2. Дача рекомендации В. Тузюку.

3. Обсуждение характеристики И. Шиманского.

Впрочем, ничего страшного в этом не вижу, но и хорошего мало. Всё это наглядный пример того, как некритически подходят к оценке своих действий молодые сотрудники редакции, как умело направляют их усилия.

Василенко Н. вчера, разволновавшись, сказала мне: «… не хотела я говорить, но ведь они вас, Анат. Ив, никак не называют — «этот зовёт», «этот сказал», «этот поехал», а вот Фёдоров придёт, так он — герой дня. Уже никто не работает, закроются у Шиманского и — все там».

Ну что же, любить меня им ещё не за что. Завоёвывать авторитет нужно делами, а их пока кот наплакал. Меня и самого посещала мысль, что Бельцов и Тузюк не обращаются ко мне по имени и отчеству. Вчера понаблюдал. Да нет, обращаются. Как там в кабинетах — не знаю. А что до любви их к Фёдорову, так это похвально. Дай бог, чтобы меня так мои сотрудники защищали!..

[Опережая события, замечу, что через 22 года, когда для отстранения А.И. Табачкова от обязанностей главного редактора администрации города формально потребовалось его переизбрание (а время было уже другое, далёкое от бурной демократии перестройки), коллектив «НР» безропотно согласился с этим переизбранием, фактически — с увольнением редактора. Было проведено ОТКРЫТОЕ голосование: все голоса, кроме одного — «за». Только один журналист — боровшийся в своё время за редактора Фёдорова В.И. Бельцов — «воздержался».]

17 ноября. Четверг

День прошёл впустую. С утра поехали в село за картошкой, выписали, но получить не смогли. В отделении, где собирались её взять «возмутились» крестьяне. Они работают на подряде и воспротивились потому, что даже семена засыпали не полностью.

Я даже доволен остался. Возрождается дух хозяина, люди научились, вернее, учатся, считать свои деньги, перестают быть равнодушными. Придётся завтра повторить поездку, но уже в другое отделение…

3 декабря. Пятница

Вчера прошла XXIV городская конференция. Выступал седьмым. Выступление признано одним из лучших на конференции. Избран в ГК [членом горкома КПСС], делегатом на краевую, членом бюро, везде единогласно.

30 декабря. Пятница

Заканчивается этот длинный, тяжёлый год. В моей трудовой биографии он, пожалуй, самый трудный. Прежде всего, это связано с моей нынешней работой. По правде сказать, очень трудно мне приходилось, и теперь, когда главный вопрос — моё вживание в коллектив прошло, полного удовлетворения не испытываю. Сказать, что мой авторитет полный, ещё нельзя, хотя объективности ради нужно заметить, что так много для сотрудников, как в этой редакции, ещё не делал нигде.

Главное теперь — закрепиться. Это можно сделать при условии, теперь это вижу, тесного руководства и