на выходе аврорам и принялся за любимое дело — раздавать указания. Дамблдор же казалось сильно задумался.

— Как же ты сбежал, Сириус. И почему только сейчас? — холодный разум старого волшебника анализировал полученную информацию со скоростью хорошего компьютера… Но не находил ответов. Возможно, стоит расспросить последнюю представительницу темного семейства Блэков — Беллатрикс. Кто знает, какие ещё тайны скрывает эта наконец-то изжившая себя семейка. Но в ее безумии Альбус точно не сомневался. В отличие от безумия бывшего мародера. Но светлый маг понимал, что вряд ли она что-то скажет добровольно. А легилименция на разуме сошедших с ума, к сожалению, не работает. Так что нужно искать не здесь. Но где?

— Месть… мой мальчик, и кому же ты собираешься мстить?

(Константин Бальмонт, «В тюрьме», с изм. автора)

Глава 2

Не знаю, сколько меня мотало по беспокойному морю. Я потерял счёт времени уже давно. Только холодная вода, чайки и круглый диск солнца, медленно поднимающийся из-за горизонта. Хорошо, что в обличье собаки я был намного выносливей, ведь когда впереди появилась нечеткая полоска земли, сил практически не осталось. Если бы ещё несколько минут — мне, наверное, уже ничего не помогло.

Когда мою тушку выбросило беспокойными волнами на песчаный берег, я понял героев фильмов робинзонады — я в буквальном смысле был готов целовать твердую землю. Очень хотелось вырубиться прямо там, но я усилием воли не позволил себе этого сделать. Меня уже могли начать искать, и если это ближайший материк от острова, то все пляжи будут прочесываться с особой тщательностью. Вряд-ли они опознают в большой черной таксе Сириуса Блэка… но я не знал, был в курсе ли Дамблдор о моей аниформе. На памяти Блэка, мародеры дали непреложный обет неразглашения тайны друг друга. Но Дамблдор в то время уже был директором, и, я думаю, вряд ли был не в курсе происходящего в замке. Не уверен. В любом случае, затеряться в форме безымянной собаки будет гораздо проще, чем небритому тощему мужику в арестантской робе. Так что в обличье собаки я медленно потрусил по песочку в сторону виднеющегося где-то вдалеке полуразвалившегося строения.

Судьба забросила меня в местечко под названием Уитби. Это был небольшой городок в Северном Йоркшире, близ Йорка. Вообще курортный, сейчас он был практически пуст из-за наступивших холодов. Шел ноябрь тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года, четырнадцатое или пятнадцатое число. Я узнал это, стащив из урны почти свежую газету, лежавшую поверх остального мусора.

То строение, которое я видел издалека, по словам местных сплетников, которые даже не думали прекращать трепаться при моем приближении, оказалось руинами знаменитого бенедиктинского аббатства, где Брэм Стокер написал часть романа «Дракула». К слову, там я и поселился. Без туристов здание пустовало и давало мне защиту от холода. Нужно было привести мысли в порядок и чуть-чуть прийти в себя.

Все проведенные в этом гостеприимном местечке дни я отъедался. С голодухи, крал все, что попадалось мне на глаза. Владельцы пляжных кафе, ресторанчиков и булочных наверняка были в ужасе от мелкой верткой таксы, которая могла стащить всё, что угодно, откуда угодно, и не раз разоряла честных предпринимателей. Настоящим раем был рынок… О, эти одурительно пахнущие рогалики колбас, целые венки сосисок, копченой рыбки… но нигде я не брал помногу. Чуть там, чуть здесь. Я был осторожен. Ну, хотя бы настолько, насколько это было возможно.

Иногда попадались добрые люди, которые сами отдавали что-то вкусненькое приблудившемуся псу. Иногда пытались пнуть, или ударить тростью. Быстрые, хоть и маленькие собачьи ноги позволяли мне избежать угроз. Спустя пару дней в очередной газете заметил свою старую, статичную фотографию в тюремной робе, с табличкой, и подпись — разыскивается сбежавший преступник. Не самая удачная фотография Сириуса, здесь он и вправду выглядел безумцем.

В человека я пока что не превращался. Даже из памяти Сириуса можно было догадаться, что существуют заклятья поиска по крови, волосам, магии и ещё куче других вещей. Последнее, впрочем, относилось только к пользователям волшебной палочки. Беспалочковую магию до определенного уровня было невозможно засечь. Возможно, одной из причин объявления меня в розыск даже в маггловском мире было то, что полицейские могут вынудить меня использовать сильную беспалочковую на них, что засекут артефакты в аврорате. Вот только как ее использовать я хоть и помнил, но пока что испытать в действии не приходилось. Да и Сириус не слишком углублялся в этот раздел магии, предпочитая пользоваться палочкой. Эх… где она теперь? Скорее всего верную подругу уничтожили после заключения. Придется искать новую… Благо в Блэк-хаусе, Сириус помнил, хранятся практически все палочки членов их семьи. Возможно одна из них ему подойдет.

Но, вернемся к слежке. Я не помнил, чтобы у меня забирали кровь или волосы, однако, с другой стороны, я вообще много чего не помнил, некоторые места в памяти были словно в тумане, разобраться в котором было решительно невозможно. И, честно говоря, не был убежден наверняка, что это все из-за стражей Азкабана. Хм-м… могли ли ко мне применять обливиэйт? Да запросто. Начиная от Пожирателей, заканчивая дознавателями. Да и в светлом волшебнике я не был так уверен, как бывший хозяин этого тела. Эх, как же все сложно.

После нескольких дней обитания в заброшенном аббатстве, в голове всплыла интересная информация по магическим ритуалам. В тот момент я дожевывал сосиску и думал, как мне без палочки избавиться от возможного обнаружения по крови. Существовал один ритуал, который не требовал особой подготовки для его применения, однако же действовал быстро и эффективно. Был только один в нем момент — ритуал был на крови и считался темным. Хотя не в моем положении обращать внимания на нарушения закона. Сам Сириус в первый и последний раз использовал это заклинание когда сбежал из дома, чтобы разгневанная Вальбурга не смогла его найти. Для ритуала требовались всего несколько вещей — руны, которые я кое-как вычертил палкой на земле внутри развалин. Надо сказать зубами это было делать мягко говоря неудобно. На мусорке я откопал треснувшую, со сколотым краем, но ещё крепкую пиалу, в которую набрал на пляже воды. Осталась только кровь. Чтобы осуществить суицидальные наклонности, я запасся какой-то острой железкой.

Превращаться было конечно же немного страшно, но вновь хотелось почувствовать себя человеком. Все же инстинкты животного, при долгой трансформе, начинают брать верх над разумом, совсем недавно я поймал себя на вычесывании блох, чем был изрядно шокирован. Тьфу!

Итак, чары поиска действуют отнюдь не за секунду,