– Остальные прыгнули без проблем. А у меня и без дополнительных занятий дел в батальоне по горло.

Подошел начальник медицинской службы полка:

– Травмы Кошина обработали, наложили шину, обезболили. Сейчас солдат спит.

Руководитель прыжков распорядился:

– Ладно, Слава, давай забирай Стрельцова, строй личный состав и на погрузку. Домой пора!

В 19.00 3-й парашютно-десантный батальон и привлеченные к учебным прыжкам подразделения вернулись в полк. Голубятникова встретил посыльный по штабу:

– Товарищ подполковник, рядовой Иванов, разрешите обратиться?

– Обращайся!

– Командир полка приказал, чтобы вы по прибытии в часть явились к нему!

Комбат вызвал к себе начальника штаба батальона, приказал заняться личным составом, сам отправился к зданию управления войсковой части.

Командир полка Серебрянников поприветствовал комбата, указал на стул за столом совещаний. Сам устроился напротив:

– Ну, докладывай, Слава, что у тебя сегодня произошло во время учебных прыжков?

– Как будто подполковник Ротмистров уже не доложил об этом.

– Я, по-моему, задал вполне конкретный вопрос.

– Хорошо! Примите и мой доклад. Во время десантирования 8-й роты у рядового Кошина не полностью раскрылся основной парашют. По предварительным данным, из-за того, что солдат раньше положенного срока дернул за кольцо. Окончательную причину установит экспертиза. Растерявшись, солдат не смог воспользоваться запасным парашютом, и только благодаря решительным, самоотверженным действиям командира 2-го взвода, старшего лейтенанта Стрельцова, который перехватил стропы погасшего парашюта Кошина и удерживал их до приземления, удалось избежать катастрофы. Рядовой отделался двойным переломом ноги, Стрельцов – ушибами. Солдат решением начмеда определен в наш местный госпиталь. Десантирование с третьего борта было отменено, личный состав вернулся в часть. Вот, собственно, и все, товарищ полковник, по случаю с Кошиным. В отношении Стрельцова буду ходатайствовать о представлении старшего лейтенанта к награде. За мужество, проявленное при спасении подчиненного.

Командир полка поднялся, прошелся по кабинету:

– Понятно! Значит, предстоит ждать очередную комиссию!

– В первый раз, что ли, Василий Георгиевич?

– Ладно! Отобьемся, тем более что ЧП обошлось без жертв. Продолжим! Мне начальник штаба на утверждение новый график нарядов принес, ознакомься.

Серебрянников передал комбату таблицу, заполненную каллиграфическим почерком штатного писаря. Голубятников взял график и тут же воскликнул:

– Юрчиков ничего лучше придумать не мог?

– О чем ты, Святослав Николаевич?

– Да вот, к примеру, вторник 27 сентября. Караул и дежурство по столовой.

– Ну и что?

– А то, что утром 29 сентября рота капитана Кошерева должна быть в Дубрах. 26-го числа у 8-й роты ночные стрельбы, 30-го в наряд заступает 9-я рота. И что получается? Если во вторник в наряд заступит 7-я рота, то, сменившись вечером 28-го числа, ей предстоит уже в час ночи четверга начать марш к Дубровичам. А это, как вам известно, тридцать километров, пешком в полной экипировке… Отдыхать-то солдатам когда? К тому же никто не отменял другие занятия, уборку территории.

– И что ты предлагаешь?

– У меня за прошедшие двенадцать месяцев двенадцать выходов было, не считая показных мероприятий, батальонных учений.

– Я в курсе! И спросил, что предлагаешь?

– Или отменить занятия в Дубрах, или наряд с 27-го на 28 сентября.

Командир полка сел на прежнее место:

– Ты же знаешь, Слава, кроме твоих людей, мне ставить в караул и столовую некого. В других батальонах по тридцать-сорок человек осталось, и они загружены под завязку. А задач полку никто не корректировал, хотя и в дивизии, и в Москве прекрасно знают, что у нас здесь, по сути, один батальон, ну, полтора, если все остальные подразделения прилепить! Задачи полку остаются прежними.

– Но в таком режиме мы просто загоняем личный состав. Или этого в Туле и Москве не понимают? Батальон-то, по сути, сейчас, как ни парадоксально это звучит, спасает то, что комплектуется он из призыва в призыв на восемьдесят процентов старослужащими других подразделений. Да, они зачастую раздолбаи, самовольщики, но только им под силу выдерживать эти беспредельные нагрузки. Приходили бы молодые, то мы имели бы кучу проблем. И несли бы потери. В мирное время. Скажу более, у нас бегунов было бы немерено. Но и у старослужащих есть свой предел прочности! Сломаются они, все полетит к чертям собачьим. А если предстоит решать реальные боевые задачи? Кого мы выведем на войну?

Серебрянников ударил ладонью по крышке стола:

– Все, достаточно! Или ты думаешь, я хуже тебя знаю состояние дел в подразделениях и уровень боевой готовности полка? Не хуже. Но сейчас везде так! Понимаешь, везде! На гражданке происходит не пойми что, а мы часть общества. Нам рекрутов из-за границы не присылают. Вместе с обеспечением. А призывают тех, кого еще можно призвать. И мы должны работать с тем, что имеем. Не ныть, а работать.

Голубятников повысил голос:

– По-вашему, я ною, а не работаю? Тогда снимайте меня к чертовой матери! Увольняйте! Сейчас это проще простого. Рапорт на стол, и все дела! Пойду на рынок шмотками торговать. Все спокойней и выгодней.

Командир полка сбавил тон:

– Хорош! Никуда ты не пойдешь. А если обидел, извини, сам на нервах.

Успокоился и комбат:

– В том-то и дело, что на нервах служим! Но так бесконечно продолжаться не может. Потеряем армию. Поэтому надо что-то предпринимать. И немедленно.

– Что?

– Считаю, в первую очередь потребовать снижения нагрузки на полк, учитывая то, что фактически задачи полка решает батальон. А батальон, какой бы подготовленный он ни был, не может решать задачи полка. Это понятно даже курсанту военного училища.

Серебрянников усмехнулся:

– Потребовать, говоришь? У кого? У комдива? У которого дивизия в том же состоянии, что и у нас полк? Или у командующего, чьи войска раздирают по частям? Потребовать.

– У нас есть еще и главком.

– Президент?

– Да! В прошлом году он лично нас инспектировал. Часы наградные вручал.

– В том-то и дело, что часы. Ладно, Слава, этот месяц добьешь по новому графику. Как? На морально-волевых. А дальше посмотрим. Ты прав, придется выходить на начальство. Иначе накроемся медным тазом. Подготовлю подробный доклад и наверх, может, что-нибудь пробью. Или вылечу из армии. Но это уже мои проблемы. А ты мне отработай задачи по полной.

Голубятников вышел из кабинета командира полка. Хотел закурить в приемной, но вспомнил, что отдал сигареты с зажигалкой Стрельцову. Прошел в дежурку. Дежурный по полку угостил сигаретой. Перекурив, Голубятников направился в расположение батальона. Настроение никакое, но служба есть служба, раз при должности, то надо исполнять свои обязанности. В любой обстановке и в любых условиях. Да и рабочий день командира батальона редко когда заканчивался раньше 22 часов. Служба!