тоже выли. Сарра вслушался и вдруг понял, что они хвалят его за то, что сегодня он, Сарра, сын своей матери, стал настоящим волком, пускай пока и маленьким.

Луна уже была далеко позади них, а из-за горизонта перед их глазами вставало аппетитное алое солнце, лучи которого покорно отражал снежный покров. Сарра часто размышлял о том, каково солнце на вкус, и тайно мечтал откусить хоть один кусочек, когда вырастет.

— Мама, ты сказала, что судьба велела Ниссу жить. Почему же тогда ветка перебила ему лапку? Ведь это не было чьим-то злым умыслом. Разве это не судьба?

Мама тяжело вздохнула.

— Раньше, — произнесла она. — Я бы согласилась с тобой. Потому что раньше в мире была только судьба, только природа и порядок. Но сейчас в мире появляются новые силы. И возможно, они нарушают порядок вещей. Скоро всё изменится.

— Но почему? Я не хочу, чтобы всё менялось!

— Это не зависит от нас. Мне тоже нравится наше нынешнее лежбище, но грядут сильные Ветра. Ты уже мог слышать их отголоски. Пока что они бушуют высоко над землёй — наверняка, именно они сломили ветку, которая придавила Нисса.

Сарра вспомнил, что действительно слышал завывания Ветра высоко в короне леса.

— Когда они спустятся на землю и достигнут Первозданной Силы, всему придёт конец.

— Мама, это ужасно! Что нам делать?

— Мы двинемся на запад — далеко отсюда. Там Ветер нас не достанет. Мудрец Ор'Таа знает всё о Ветре, он сам однажды спасся от него. Ор'Таа отведёт нашу Стаю в безопасное место. Но я предупреждаю тебя: нас ждёт долгий и трудный путь.

— А как же другие стаи? Что станет с ними?

— Наступает суровое время, Сарра. Боюсь, нам придётся думать о своей сохранности и быть сильными. Ты ведь сильный?

— Конечно, — кивнул он.

Мать-Волчица поднялась, оставив на снегу причудливый след и медленно зашагал прочь. Вскоре она остановилась и оглянулась: Сарра по-прежнему сидел на краю обрыва.

— Самое главное, береги себя.

— Небесный Волк не даст мне пропасть! — уверенно воскликнул волчонок.

— Он… очень постарается.

* * *

Перемены наступили слишком уж внезапно и отразились на всех без исключения. Шли угрюмые, носы повесив и глаза опустив. Солнце душило покрепче лишайника, и даже снег, бывший раньше хрустящим, таял и увядал под жаркими его лучами.

Никогда прежде волки не перемещались днём. Бурная жизнь в Стае расцветала под покровом темноты. Одной лишь Царице Ночей дозволялось быть свидетельницей героических охот и грандиозных пиров, мудрых речей и детских игр.

Но стоило Луне спрятаться за верхушками самых дальних западных рощ, как волчье лежбище погружалось в дрёму. Первыми спать ложились утомлённые жизнью старцы. За ними — уставшие Взрослые: охотники, хранители и жёны. Назло всему сущему, молодняк держался дольше всех. Тем не менее, природа брала своё, и юнцы валились с ног ещё до того, как солнце успевало выйти в зенит.

Раньше и Сарра поступал так же, но с недавних пор зарёкся никогда не перечить природе, и укладывался с первыми зорями. Так велела природа, и поэтому никогда прежде волки не перемещались днём.

А сейчас шли днём. Золотое пятно поднялось уже высоко, а они шли. Потому что обещанные Матерью-Волчицей перемены настали. Он ощущал их хвостом, носом и сердцем, однако заметить, как ни пытался, — не мог.

Мудрец Ор`таа вкратце объяснил, что Ветер набирает новую, доселе недоступную ему силу, названную в легендах Первородной. Это случится не сразу, но когда случится… А, впрочем, никто — даже мудрец Ор`таа — не знал, к чему приведёт возвышение Ветра. Он только сказал, что идти ночью нельзя — без присмотра стихия становится совсем необузданной: злой и страшной. В дневное время светило ещё имело власть над Ветром и сохраняло способность усмирить его, как всех других существ. «Поэтому, как бы ни было тяжело, идти придётся при свете дня» — так сказал Ор`таа.

Мудрец вёл Стаю на запад. Вчера ночью он сказал, что там, на западе, кончаются истории. А сегодня — тяжело шагал во главе своры, тоскливо перебирая лапами и громко хрипя — с таким звуком Ор`таа принюхивался. Следом двигались Мать-Волчица и ещё двое крепких волков: Лаэт и Корссун. Они выглядели бодрее старика Ор`таа, но Сарра хорошо знал, что устали они не меньше. Казалось, вот-вот гнёт раскалённого злата прибьёт их к молоку. Но с каждым новым шагом воля их крепла, а тело слабело.

Волчонок старался поспевать за мамой, да выходило скверно. Он то обгонял её, то заметно отставал. Когда пытался держать скорость, сосны справа и слева от него сливались в мутную кашу и плыли до одурения монотонно.

Час от часу, среди этой каши мелькали и исчезали незнакомые волки — из других стай. Они тоже плелись всем скопом на запад, и у них, разумеется, были свои мудрецы, которые указывали дорогу соплеменникам.

Одного Сарра не мог взять в толк: ежели цель у всех волков одна, почему не могут все стаи объединиться в своём путешествии? Единственной подсказкой стала недавняя фраза Ор`таа о том, что «в тяжёлые времена следует заботиться только о себе и своих близких родичах». Сарре почему-то казалось, что все волки — его близкие родичи, а может быть — и не только волки. Разве о них не нужно заботиться? Этого он не мог уразуметь, потому старался меньше об этом думать.

Голова сделалась совсем ватной от окружающей зелени и дневной духоты. Он почувствовал, что вот-вот начнёт клевать носом. Несколько коротких рывков, и на втором дыхании поскакал вперёд.

Позади запричитали, но без особого раздражения. Убежал и убежал — ничего с ним не случится. Смышлёный малыш, весь в маму. А какой шустрый! Прыг-скок, и не видать его!

Стая осталась позади — затерялась в густом ельнике. И даже Небесный Волк покинул его, устроившись в своей уютной норке по другую сторону планеты. Как и все приличные волки, днём он предпочитал спать.

Сознание вскоре вернулось к Сарре, и он начал любоваться миром. День, о котором волчонок больше слышал, нежели знал на самом деле, оказался… любопытным. Солнце, конечно, не внушало такого благоговения, какое умела навлечь Луна. Потому что стыдливо пряталось, окутав себя ярким светом. Луна тоже светилась, однако не так больно — её бледный ореол манил и притягивал; Царице нравилось, когда ею любовались и уделяли ей должное внимание. В то же время, Царь-Солнце не позволял присмотреться к себе — заставлял жмуриться.

Сарру до того разозлила неприветливость нового знакомца, что даже пропал аппетит. Чего его кусать, ежели