Он извинился, что поставил меня в затруднительное положение, и объяснил, что сделал доклад советскому правительству и уполномочен вручить мне проект Пакта о ненападении. Молотов не объяснил мне причины резкого изменения своей позиции. Я допускаю, что вмешался Сталин.»

До публикации в 1948 году германской дипломатической переписки Госдепом США в известном сборнике трофейных документов германского МИДа (Nazi — Soviet Relations) на всем белом свете не более десятка человек знали о том, что именно 19 августа 1939 года Сталин принял «Принципиальное Политическое Решение» заключить договор с Гитлером (и, что весьма вероятно, сообщил о нем узкому кругу своих приближенных).

В «чешском документе» присутствуют слова А. М. Александрова: «.мы не можем позволить себе, чтобы Германия проиграла». Эта фраза имеет долгую и вполне достоверную историю. Произнес ее сам Сталин поздним вечером 23 августа 1939 года в ходе беседы с Риббентропом. 18 октября 1939 года Риббентроп решил использовать эту фразу в своем публичном выступлении и, как лояльный партнер Сталина, заранее прислал текст в Москву для согласования. В версии Риббентропа слова Сталина звучали так: «Советский Союз заинтересован в том, чтобы Германия, являющаяся его соседом, была сильной, и в случае пробы сил между Германией и западными демократиями интересы СССР и Германии будут, конечно же, совпадать. Советский Союз никогда не захочет видеть Германию попавшей в сложную ситуацию».

Товарищ Сталин с пониманием отнесся к желанию министра иностранных дел Третьего рейха публично припугнуть англо-французских плутократов и лишь попросил слегка смягчить формулировки. В согласованном варианте слова Сталина прозвучали так: «Советский Союз заинтересован в существовании сильной Германии. Советский Союз поэтому не может одобрить действия западных держав, создающих условия для ослабления Германии и ставящих ее в тяжелое положение».

До публикации 1948 года об этой переписке никто не знал, как же удалось «фальсификатору» столь близко к тексту передать мысли Сталина?

Коварный «фальсификатор» действует очень хитро: с одним текстом он знакомит мировую общественность с помощью ведущего французского информационного агентства «Гавас», при этом ссылается ни много ни мало на выступление самого Сталина. Другой текст, со ссылкой на высказывания советского чиновника среднего звена, он прессе не показывает, а передает в Генконсульство далекой (не только географически, но на тот момент и политически) от Европы страны.

Все это очень странно. Гораздо более логичным представляется мне гипотеза о том, что «чешский документ» вполне достоверен и аутентичен, да и «французский» — так называемая речь Сталина — также возник не на пустом месте, а представляет собой пересказ инструкций, которые руководители Коминтерна получили в Москве на весьма высоком уровне.

Если заменить ритуальное слово «революция», неизбежное для разговоров в Коминтерне, на гораздо более адекватные ситуации слова «разруха, хаос и анархия», то простой, как и все гениальное, план Сталина предстанет перед нами во всей своей красе. Осенью 1939 года именно Германия представлялась Сталину наиболее слабой стороной конфликта, именно ей он решил оказать разнообразную политическую, психологическую, экономическую помощь с тем, чтобы вожделенная общеевропейская война не прекратилась в самом своем начале по причине быстрого разгрома Германии.

Насколько прост и понятен общий геополитический замысел, настолько же туманной и неопределенной представляется нам военно-стратегическая составляющая «плана Сталина № 1».

Где, на каких оперативных направлениях предполагалось расширять «мировой фронт социализма»?

Удивительный документ (удивительный главным образом тем, что его вовремя не уничтожили) сохранился в недрах Российского государственного военного архива. 5 марта 1940 года заместитель начальника Особого отдела Главного управления государственной безопасности НКВД СССР майор госбезопасности Осетров пишет докладную записку наркому обороны Ворошилову:

«31 января командующий войсками Сибирского военного округа командарм 2-го ранга Калинин сделал в окружном доме Красной Армии доклад о международном положении. Калинин заявил о неизбежности большой войны весной 1940 года, в которой с одной стороны будет стоять СССР в блоке с Германией, Японией и Италией против англо-французского блока. Военные действия с Англией, Францией и их союзниками будут носить затяжной характер.»

В последних строках докладной записки заместитель главного «особиста» НКВД СССР делает в высшей степени странный вывод: «Многие командиры считают выступление тов. Калинина путаным и освещение в таком виде международной обстановки политически вредным».

Как прикажете понимать такую расплывчатость и осторожность в оценке? С каких это пор «особисты» стали прятаться за «мнение многих командиров» — особенно после того, как НКВД успешно пересажало и перестреляло многие тысячи командиров Красной армии?

Можно предположить, что 5 марта 1940 года товарищ Осетров и сам еще толком не знал, как теперь надо «освещать международную обстановку», с кем и против кого будет воевать Советский Союз, но на всякий случай решил проинформировать товарища Ворошилова, чтобы снять с себя всякую ответственность. Судя по последствиям — 4 июня 1940 года С. А. Калинин получает звание генерал-лейтенанта и продолжает благополучно командовать своим округом — доклад перед командирами Красной армии с открытыми заявлениями о «неизбежности войны против англо-французского блока», да еще и в союзе с гитлеровской Германией и фашистской Италией, вовсе не был оценен как злобная клевета на неизменно миролюбивую внешнюю политику СССР.

11 мая 1940 года дивизионный комиссар Шабалин подает докладную записку начальнику Главного политуправления Красной армии Мехлису, в которой с большой тревогой напоминает о «необходимости тщательно просмотреть организацию частей и соединений Красной Армии под углом зрения готовности их вести войну на Ближневосточном театре».

21 июня 1940 года генерал-полковник Павлов доложил наркому обороны маршалу Тимошенко свои соображения о возможном использовании вооруженных сил трех аннексированных стран Прибалтики: «После чистки офицерского состава и укрепления частей нашим комсоставом допускаю возможность на первых порах — в ближайшее время — использовать для войны части Литовской и Эстонской армий — вне БОВО, примерно — против румын, афганцев и японцев». В ближайшее время.

К войне против Англии и ее союзников готовились не только советские генералы, но и адмиралы. В «Записке командующего ВВС Черноморского флота по плану операций ВВС ЧФ» (документ составлен не ранее 27 марта 1940 года) читаем: «Вероятный противник: Англия Франция, Румыния, Турция. Задачи ВВС: нанести удары по кораблям в водах Мраморного моря, проливе Босфор, постановка минных заграждений в Босфоре…»

Доклад командующего ВВС ЧФ Главному морскому штабу о плане развития авиации Черноморского флота на 1940–1941 годы предполагал следующее развитие событий:

«Задачи авиации по театрам военных действий: