Я молвлю Слово вдалеке от солнца и огней:

Пришли для мести мне слугу, могучий древний Змей!

Дорога Королей

Солнце уходило с небес, облекая сине-зеленые лесные горизонты кратковременным золотом. Умирающий свет дня переливался на звеньях толстой золотой цепи, которую Дион Атталусский то и дело теребил пухлой рукой, сидя посреди неистово цветущего сада. Ерзая обширным седалищем по мраморной скамье, Дион пугливо озирался, ни дать ни взять опасаясь внезапного нападения. Скамью обрамлял правильный круг стройных деревьев, чьи ветви сплетались над головой вельможи в густой полог. Неподалеку серебряным колокольчиком звенел фонтан, ему согласным хором отзывались другие фонтаны, разбросанные по саду.

Дион был здесь один — если не считать исполинского темного силуэта на ближней скамье. Оттуда за бароном внимательно наблюдали темные поблескивающие глаза. Дион, впрочем, меньше всего думал про Тот-Амона. Еще не хватало ему обращать внимание на какого-то там раба, которому оказывал необъяснимое доверие Аскаланте!.. Дион, как многие знатные богачи, был совсем не склонен лишний раз замечать тех, кто стоял ниже его.

— Не стоит так волноваться, — проговорил между тем Тот-Амон. — Заговор просто не может потерпеть неудачу.

— Аскаланте всего лишь человек, и он мог ошибиться! — отрезал Дион. При одной мысли о поражении его бросило в пот.

— Нет уж, только не он, — зло усмехнулся стигиец. — В ином случае я был бы его хозяином, а не рабом!..

— Это еще что за речи? — спесиво перебил Дион, не придавая, впрочем, особого значения их разговору.

Глаза Тот-Амона нехорошо сузились… Какой бы железной ни была его выдержка, сейчас он был близок к тому, чтобы взорваться. Слишком долго ему пришлось скручивать в душе чудовищный стыд, ярость и ненависть, слишком долго он ждал хоть какого-нибудь шанса восстать. Где ж тут было учесть то обстоятельство, что Дион в упор не признавал в нем человеческое существо, наделенное умом и достоинством. Для барона Тот-Амон был всего лишь безликий раб, не стоивший почти никакого внимания.

— Послушай меня, — сказал ему стигиец. — Очень скоро ты взойдешь на престол. Но ты понятия не имеешь, что представляет собой Аскаланте! Не вздумай ему доверять, когда падет Конан! Я же способен помочь тебе. И помогу, если, придя к власти, ты меня защитишь.

Слушай же, мой повелитель. Когда-то я жил на юге и был великим чародеем. Люди упоминали имя Тот-Амона наравне с именем Раммона… Мне оказывал немалые почести Ктесфон, король Стигии. Он прогнал от двора великое множество других магов и обласкал своей милостью меня одного. Соперники смертельно ненавидели меня, но и боялись, ибо я повелевал тварями с той стороны. Я вызывал их по своему хотению, и они были у меня на посылках. О Сет!.. Каждый вечер мои враги засыпали в страхе, зная, что посреди ночи их могут разбудить когти неведомого ужаса, сомкнувшиеся на горле!.. Я владел Змеиным Кольцом Сета и с его помощью творил темные и жуткие чудеса. Я обрел это Кольцо в незапамятно древней подземной гробнице, устроенной на глубине в целую лигу и забытой еще прежде, чем отдаленные предки людей покинули изначальное море.

К моему горю, некий вор похитил Кольцо и моему могуществу пришел конец. Маги, посрамленные мной, немедля восстали, желая моей смерти, и я вынужден был бежать. Переодевшись погонщиком верблюдов, я странствовал с караваном в стране Коф, когда на нас напали грабители Аскаланте. Они убили всех, кроме меня. Я спас свою жизнь, открывшись Аскаланте и поклявшись ему служить… Но какой же горькой для меня оказалась эта служба!

Чтобы еще крепче связать меня, он все изложил на пергаменте и отдал запечатанный свиток отшельнику, обитающему в южном Кофе. Потому-то я и не дерзаю ни заколоть его кинжалом во сне, ни выдать врагам. Ибо в случае его смерти отшельник сломает печать и все прочтет, как наказывал ему Аскаланте. Он отправится в Стигию и скажет там слово… — И вновь Тот-Амон содрогнулся, и пепельная бледность залила смуглые щеки. — Никто в Аквилонии не знает, кто я такой, — продолжал он. — Но стоит моим врагам-стигийцам только прознать, где я нахожусь, и даже расстояние в половину населенного мира не спасет меня от заклятия, способного вдребезги разнести сердце бронзовой статуи… Защитить меня способен только король, властитель замков и меченосного войска… Видишь, я поведал тебе свою тайну, Дион, и готов заключить с тобой соглашение. Моя мудрость сослужит тебе немалую службу, а ты можешь дать мне убежище. А когда рано или поздно я отыщу и вновь надену Кольцо…

— Кольцо? Какое еще кольцо?..

Тот-Амон недооценил полнейшее себялюбие собеседника. Дион, как выяснилось, его не слушал даже вполуха. А что ему занимать свой слух речами какого-то невольника? Он был слишком погружен в собственные мысли, его внимание привлекло лишь последнее слово.

— Кольцо?.. — повторил он. — Припоминаю что-то такое… Ах да, мое счастливое колечко! Ну как же, я прикупил его у одного шемитского вора — тот клялся, будто стырил его у какого-то южного колдуна, а посему оно должно приносить мне удачу… Митра свидетель, я втридорога заплатил негодяю! Клянусь всеми богами, сегодня удача мне требуется, как никогда. И дернуло же меня ввязаться в кровавые козни Вольманы и Аскаланте… Ну-ка, где мой перстенек?

Тот-Амон взвился, точно пружина, темная кровь бросилась ему в лицо, а глаза вспыхнули наконец-то прорвавшейся яростью и осознанием всей непомерной тупости напыщенного вельможи… Дион по-прежнему не обращал на раба никакого внимания. Сдвинув на мраморной скамье потайную крышечку, он принялся рыться в содержимом каменной ниши, перебирая варварские амулеты, кусочки заговоренных костей, какие-то аляповатые драгоценности… — все, что по трусости и суеверию собирал долгие годы.

— Ага, вот ты где! — И он с торжеством вытащил замысловатой формы перстень. Он был сделан из металла, похожего на медь: чешуйчатая змея свивалась тремя кольцами, держа во рту собственный хвост. В желтых камешках маленьких глаз дрожали злобные огоньки…

Тот-Амон вскрикнул, точно его пырнули ножом, и вот тут Дион, наконец оглянувшись на него, побелел от испуга. Глаза раба пылали страшным пламенем, рот скалился, длинные руки со скрюченными когтистыми пальцами тянулись вперед.

— Кольцо!.. — вскрикнул он пронзительно. — Во имя Сета, мое Кольцо!.. Мое украденное Кольцо!..

Сталь блеснула в его ладони, и одним движением смуглого плеча он вогнал кинжал по самую рукоять в жирное баронское брюхо. Дион тонко завизжал, его визг перешел в задушенное бульканье,