Еще в детстве ему казалось, что если хорошенько напрячь слух, то можно услышать голоса всех, кто когда-то жил в этом доме: прадедов, прабабок и… матери, которых он никогда не знал. Особенно эти голоса пугали и в то же время притягивали маленького Чеслава ночью, когда всё и все вокруг погружались в сон и ночную тишину. Тогда малейший звук, скрип, шорох казался ему тайным словом, значение которого он порой пытался разгадать еще долго, пока, борясь со сном и умаявшись, засыпал.

С острым чувством сопричастности к этому родному мирку Чеслав отметил, что за его, пусть и недолгое, отсутствие в доме ничего не изменилось. Даже паук, верный служка духа и хозяина их жилища — Домового, неподвижно зависший на своей паутине под жердями крыши, и тот был ему привычным и почти родным. Тем более что их дому он служил исправно, старательно истребляя назойливых мух, комаров и всякую кровососущую мошкару.

Проворно хозяйничая у очага, Голуба поставила перед Чеславом миску с кашей и положила ломоть ржаного хлеба. Юноша жадно накинулся на еду.

— А где отец?

— Они с Ратибором частокол осматривают. Скоро уж придут. — Голуба поставила на стол кувшин с квасом и тихо добавила: — Велимир сердился очень, что ты уехал, ничего не сказав.

Неожиданно паук, до этого, казалось, бесстрастно взиравший на все происходящее в доме своими крохотными глазками-бисеринками, дернулся и, проворно перебирая лапками, побежал по паутине, пока не скрылся в темном углу-убежище. Со двора донесся шум, а затем мужские голоса. Вернулись Велимир с Ратибором.

— Надо как можно скорее заменить прогнившие бревна. Того и гляди обвалятся. — С этими словами Велимир вошел в дом.

Это был еще крепкий, почти без седины в бороде, мужчина. Высокий, статный, закаленный суровой жизнью, он походил на могучее дерево, крепко ухватившееся корнями за землю. В его словах и поступках была житейская рассудительность, а в руках сила. За это его уважали, а порой и побаивались. На нем была ответственность за весь род и селение. И он с достоинством и честью нес эту ношу. Когда он смотрел на соплеменников своими строгими и внимательными серыми глазами, даже самые строптивые из них вынуждены были признать его авторитет.

За спиной Велимира стоял Ратибор, старший брат Чеслава. Ратибор очень был схож с отцом. И многие говорили, что Велимир в молодости был именно таким. Еще бóльшую схожесть подчеркивал характер Ратибора. И если Чеслав был горяч, а порой и упрям, то Ратибор был таким же рассудительным, как отец. Он был старше Чеслава на несколько лет и считался уже полноправным членом племени. У них с Чеславом были разные матери, но один отец.

Заметив Чеслава, Велимир остановился у порога, шумно вдохнул воздух, но при этом спокойно и как бы между делом заметил:

— Вот и наш Чеслав к дому прибился. — Затем, кашлянув, неспешно подошел к столу и сел, как и полагается хозяину, во главе.

Ратибор последовал за отцом и уселся напротив брата.

— Где был, сын? — так же буднично спросил Велимир, но Чеслав знал, чувствовал, что отец сердится.

— Охотился, отец, — постарался ответить в той же спокойной манере, что и отец, Чеслав.

Велимир, как бы соглашаясь с объяснением сына, кивнул и провел рукой по столу.

— Ну что ж, похвались доброй охотой, богатой добычей.

— Не добыл я ничего нынче, — стараясь не смотреть на отца, ответил Чеслав.

— Голуба, принеси-ка воды из ручья, — неожиданно мягко обратился Велимир к девушке.

— Да вот же вода. — Голуба зачерпнула ковшом из ведра.

— Я сказал, свежей, из ручья. — Теперь в его голосе совсем уж не было мягкости. — А Ратибор проводит тебя, чтобы не боязно было.

Голуба, пожав плечами, послушно подхватила деревянное ведро и вышла за порог. За ней так же молча последовал Ратибор, наградив при этом брата укоризненным взглядом.

— Не похоже это на тебя. Рука у тебя верная, а глаз меткий. Без дичины обычно не возвращался… — Велимир пристально посмотрел на сына.

Чеслав, насупившись, молчал. Ему, конечно, неприятны были слова отца, но и ответить было нечего.

— Ну что ж, и такое бывает, — между тем продолжал Велимир. — И хорошему охотнику порой не идет зверь в руки. Али Лесу не угодил чем? Прогневил могучего?

— Не гневил я могучего, обычаи знаю, — потупившись, тихо сказал Чеслав.

— А может, рука твоя не была тверда от мыслей, что ушел из городища, никому не сказав, куда и надолго ли?

И хотел бы Чеслав сейчас промолчать, да не мог — отцу отвечать надо.

— Я уже не малец неразумный. — Краска залила лицо юноши.

Чеслав не хотел врать отцу, но правду сказать о своей охоте не решался. Не время было.

— То-то и оно. Мальца выпорол бы, поучил уму-разуму, делов-то. — От сыновнего упрямства гнев Велимира готов был выплеснуться наружу, но он пытался унять его. — Не сам живешь, в семье, в общине. И я должен знать, где ты пропадаешь.

— Да ведь я уже давно на охоту сам хожу.

— И я всегда знал об этом! — Велимир все же не сдержался и стукнул кулаком по столу.

— Ой, а чего это вы в темнотище сидите? — В дом вошла Болеслава.

Она направилась к очагу и подбросила щепок. От получившего свежей поживы огня в доме сразу стало светлее. От него же женщина лучиной зажгла плошку с жиром, что служила светильником.

Болеслава была сестрой Росавы, второй жены Велимира, матери Чеслава. Жизнь распорядилась так, что главе рода не везло с женами. Первую жену, мать Ратибора, задрала в лесу медведица, когда бабы по грибы ходили. Они случайно наткнулись на косолапую с детенышами, и та кинулась на женщину, оберегая своих чад. Так малолетний Ратибор остался без матери, а Велимир без жены.

Пережив утрату, Велимир взял себе другую жену — Росаву. И через некоторое время счастливая женщина поняла, что носит под сердцем дитя. Велимир с радостью воспринял эту новость. С первой женой их соединили, когда они были совсем еще юными и мало что понимали в своих чувствах. Они были молоды, полны сил и желания, и только поэтому их тянуло друг к другу.

Вторую жену Велимир выбирал уже осознанно, долго присматривался, объезжая соседние селения и хутора. И наконец нашел. Видная собой Росава запала ему в душу сразу, но он выжидал некоторое время, проверяя себя, не блажь ли это. Он относился к ней с восторгом и нежностью, с теми чувствами, которые редко проявляли его соплеменники к женщине. Он жалел ее! Росава, в отличие от многих женщин племени, крепко сбитых и сильных, была хрупкой и напоминала Велимиру лесной ландыш.

Когда молодой женщине пришло время рожать своего первенца и начались схватки, позвали самых опытных в этих вопросах старух рода. Но Росава страдала и мучилась в родильных муках полдня, а разродиться все никак не могла. Тогда Велимир, нарушая запреты волхва Колобора, решил позвать старую Мару. Но и она ничем не смогла помочь. На исходе второго дня обессиленная Росава стала угасать.