Прежде чем переписать всё начисто, я решил ненадолго прилечь, чтобы обдумать весь текст в комплексе. Наверное, я заснул, потому что на пороге вдруг возникла Юлия со словами: «Неужели ты опять целый день отрабатывал стабильную боковую позицию в положении лежа?» (Явный намек на пройденный мною курс по оказанию первой помощи в обществе Красного Креста и Полумесяца.)

Я ничего на это не сказал, внутренне сосредоточившись на том, что было написано у меня в гороскопе, пункт 3: «Ваш девиз — невозмутимость!»

Что делать? Или не делать? Ответы, ответы, кругом одни ответы

Когда приблизительно через месяц я вынул из ящика письмо от PANTA RHEIn, я внутренне весь сжался. Честно говоря. я твердо надеялся на то, что никогда ничего не получу от этой конторы, ну разве что отказ. И вот, на тебе, пожалуйста! Приглашение, и не куда-нибудь, а в Бад-Зюльц, в Верхний Шварцвальд, на ежегодный слет торговых агентов, цель которого — «общение с коллегами в непринужденной обстановке» и привлечение «свежих сил», каковым предоставляется «превосходная возможность влиться в нашу большую дружную семью, дабы способствовать дальнейшему процветанию и благополучию нашего общего дома PANTA RHEIn». Далее следовала собственноручная подпись директора: Алоис Болдингер.

На ватных ногах я кое-как доплелся до лифта.

Придя домой, я прошел в гостиную, задернул шторы, поставил свою любимую пластинку, Девятую симфонию, а сам лег на диван. Пластинка вертелась. Все вертелось. Все вертелось вокруг меня. Я закрыл глаза и обозрел себя изнутри. Все последние недели, месяцы, годы (включая бездарно прожитые) пронеслись передо мною. Они пронеслись и растворились бесследно во мраке прошлого, уступившего место занимающейся заре светлого будущего. На заключительном хоре я поднялся, встал перед шкафом-стенкой и с воодушевлением принялся дирижировать, доведя симфонию до конца.

Потом, вопреки обыкновению, я набрал номер Юлиной конторы, но, услышав ее голос, почему-то подумал, а вдруг она не одна, и представил себе, что рядом с ней сейчас торчит этот Хугельман, от чего мне расхотелось с ней разговаривать, и я быстро повесил трубку. (Вечером она опять мне скажет: «Сегодня мне на работу звонил какой-то придурок и повесил трубку».)

На следующий день я отправился в центр. Я решил, что на предстоящую важную встречу мне не стоит все-таки являться в своих вытянутых на коленках джинсах или обычной домашней одежде (после Великого Объединения в моем шкафу развелось несметное количество каких-то кофт веселенького поросячьего цвета, ядовито-зеленых спортивных штанов и прочих радостей сезонных распродаж, которые расползлись по всем полкам и размножались с угрожающей скоростью).

Напротив Юлиной работы находился бутик «Авангард». Я подумал, что лучше всего мне будет внедриться в этот салон, чтобы совместить приятное (покупку брюк) с полезным (дальнейшее расследование обстоятельств дела «Юлия — Хугельман»).

Немногочисленные покупательницы блуждали по бесконечному залу. Молча и сосредоточенно они изучали со знанием дела вывешенные платья и блузки. Бодрящая музыка. Зеркала. В одном из них — я, как заблудившаяся макака, шарахающаяся из стороны в сторону. Прямо комната смеха.

Наконец я обнаружил то, что искал. Металлическую вертушку с мужскими брюками. Идеальная точка, чтобы вести наблюдение за зданием, в котором расположена Юлина работа, и прилегающей местностью без риска быть обнаруженным. Отсюда мне хорошо будет видно, когда Юлия, предположительно около пяти, выйдет на улицу. В случае чего можно спрятаться. Я решил попробовать, как это у меня получится, и поднырнул под вертушку.

— Вам помочь? — обратилась ко мне продавщица, глядя на меня сверху вниз.

Я тут же выпрямился и от растерянности ничего не сказал, а только помотал головой.

— Вам, наверное, нужны брюки на резиночке или на тесемочках, да? — не отступалась она, твердо решив мне помочь.

— Нет, — еле слышно выдохнул я. — Тесемочки мне не нужны. — И добавил совсем уже шепотом: — Мне нужна правда.

Продавщица понимающе кивнула и снова предложила мне помощь. Она окинула меня оценивающим взглядом и посоветовала обратить внимание на недорогие модели на соседней брючной карусели. Я вцепился в свою вертушку мертвой хваткой и попытался отделаться от настырной продавщицы шуткой: кто, мол, работает, тому и брюки по колено. После чего я, не глядя, цапнул первые попавшиеся штаны и начал их прикладывать к себе.

— Такие вещи надо все-таки мерить, — сказала доброхотная продавщица и призвала на помощь свою коллегу, поскольку ей нужно было куда-то отойти по делу. — Фрау Шрёдер, можно вас на минутку, тут покупатель интересуется недорогими брюками.

В ту же секунду я почувствовал на себе презрительные взгляды деловых клиенток. Мне захотелось снова спрятаться под вешалку… В конце концов мы с фрау Шрёдер, которая, будучи несколько старше, чем ее предшественница, отнеслась ко мне с материнской лаской, решили остановиться на модели цвета свежей ежевики. По ходу дела я не забывал поглядывать на улицу, чтобы, не дай бог, не упустить Юлию. И вот уже когда я расплатился и с пакетом в руках принялся для виду — на самом деле только чтобы потянуть время — ощупывать галстуки, из Юл иной конторы повалил народ. Не делая резких движений, я стал продвигаться к выходу.

И тут я увидел Юлию. Она как чуяла и вышла одна. Будто знала, что я тут ее поджидаю. Я выкатился из магазина прямо ей под ноги. Она удивилась и, казалось, обрадовалась. (Может быть, этот ее Хутельман, подозреваемый в том, что он и есть ее новый начальник, просто уехал в командировку?) Юлия тут же вытащила мои брюки из экологически чистого пакета фирмы «Авангард».

— Класс! Шикарно! — сказала она и добавила, не в силах удержаться от того, чтобы не подпустить мне шпильку, что все-таки пристрастие к треникам не так опасно сказывается на умственных способностях, как она предполагала.

Я крепко держался за ручки пакета и молчал.

Потом мы поехали домой. Юлия попросила меня сесть за руль, она, мол, устала, целый день сплошные заседания. Я ехал и посматривал в зеркальце на свой авангард ный пакет, лежавший сзади. Его вид действовал на меня успокаивающе. Мне казалось, что удачная покупка брюк означает и удачное завершение всего мероприятия.

Дома я специально положил письмо от PANTA RHEIn на самое видное место, на тумбочку в коридоре, где у нас валялись всякие рекламные проспекты, поверх которых теперь, как бы между прочим, лежало приглашение на слет.

— Можно? — спросила Юлия и, не дожидаясь ответа, принялась читать. — Слушай, а ты мне ничего не говорил! Это же здорово! Ну, потрясающе!

Вот опять, опять эти хугельмановские словечки! Я равнодушно кивнул, как будто меня все это теперь не волнует. Вечером я записал в Книгу учета: «Ответственно заявляю, я больше не могу мириться с общей линией Юлиного поведения. И вообще — что за манера выражаться?!»

Накануне отъезда я снял со шкафа свой черный дипломат. Я уже давно им не пользовался, и потому его нужно было сначала обтереть. Утром я положил туда пакет с бутербродами, две банки пива и журнал с кроссвордами «Отдохни». Юлия довезла меня до вокзала у зоопарка.