конце каждого, кто достаточно терпелив, чтобы приложить усилия, ждет множество полезных результатов. Вот некоторые из этих потенциальных результатов:

Постмодернистское сомнение можно заставить сомневаться в себе, и, очистившись от негативного догматизма и тоски по утраченной определенности, оно может указать нам путь к смиренному, освобождающему знанию. Антифундаментализм может стать новым фундаментом. Постмодернистский цинизм и моральное возмущение могут быть преобразованы в позитивные цели - революционное счастье и многовидовое процветание. За антиэссенциализмом стоит не новый эссенциализм, а мир становления. Вместо того чтобы защищать основные категории от критики, мы можем удовлетворить эту критику и опираться на нее - потому что, если принять все эти разнообразные критические замечания, они на самом деле расскажут нам что-то интересное о социальном мире и природе самих категорий. Иначе говоря, независимо от статуса постмодернизма, эта монография предлагает новую теорию социального мира (применимую не только к людям, но и к другим видам животных) и новую этическую модель для гуманитарных наук. Взятые вместе, эти и другие идеи указывают на светлое будущее для эпистемических и этических предприятий в различных дисциплинах. Ставки для всех ученых в области гуманитарных и социальных наук не могут быть выше. Ницше философствовал молотком; здесь я хочу сказать, что философствую молнией.

Чтобы дать название грядущему движению, которое я надеюсь вдохновить, я использую термин "метамодернизм". Лишь немногие значительные теоретики использовали этот термин ранее, поэтому ассоциации с ним в основном не сформированы, но я в первую очередь следую по стопам нигерийского искусствоведа Мойо Окедиджи, который описал метамодернизм как художественную попытку одновременно расширить и бросить вызов модернизму и постмодернизму вместе. Взяв Окедиджи за исходное вдохновение, я впервые применяю эту форму метамодернизма в позитивном философском ключе. В этом отношении предыдущие исследователи "метамодернизма" или "метамодерности" могут воспринимать эту книгу как попытку построить особую философию метамодерна, а не как попытку определить всю полноту метамодернизма как такового.

Я буду неоднократно возвращаться к термину "метамодернизм" на протяжении всей книги и опираться на этот первоначальный пунктуальный жест в отношении характеристики, но пока просто помните, что приставка "мета-" здесь в первую очередь предназначена для того, чтобы предложить позицию более высокого или второго порядка за пределами (пост)модернизма. Иначе говоря, основной акцент в метамодернизме должен быть сделан на этом "мета", а не на "модернизме". Но по мере того, как мы будем продвигаться к более глубокому пониманию всего, что влечет за собой метамодернизм, я буду черпать вдохновение у многих "постмодернистских" и "современных" философов, восстанавливая части их теорий, чтобы построить эту новую. (Поэтому то, что последует далее, может иногда выглядеть шокирующе модернистским, а иногда - поразительно постмодернистским).

Как же мы можем выйти за рамки постмодернизма? Есть еще один путь, который пока не опробован. Я хотел бы предложить подход, который не является ни деконструкцией, ни реставрацией - вместо этого, как мне кажется, нам нужно найти отрицание отрицания. Это связано с тем, что различные постмодернистские философии кажутся идеально подходящими для диалектического анализа. Поэтому мы можем подумать, что Г.В.Ф. Гегель, предполагаемый "мастер диалектики", мог бы пролить свет не только на то, где был постмодернизм, но и на то, что он может продуктивно трансформировать. В конце концов, разве все различные приставки "анти-", "пост-" и "де-" не являются лишь различными способами определения позиции как антитезы или отрицания своей предшественницы?

Этот проект не опирается на авторитет Гегеля. Он не предполагает возвращения к гегельянству. Диалектика Гегеля - лишь источник вдохновения. Но его рассказ о движении мысли, особенно об отрицании отрицания, ценен в той мере, в какой он указывает на решающий момент, к которому движется диалектика.

Вкратце, я рассматриваю отрицание отрицания как отличное и отличное от старой позитивности; это дальнейшая радикализация отрицания. Не просто отказ от предшествующей системы, он имеет реальное содержание. В геометрическом смысле мы можем представить себе прочерчивание границ сложной фигуры. Это первое отрицание, которое отделяет фигуру от окружающего ее пространства. В отрицании отрицания и конкретные противоречия, и предшествующий порядок интегрируются в форму отрицания второго порядка, а значит, двухмерная метафора для визуализации такой фигуры становится недостаточной. Предшествующая система не только аннулируется, но и ассимилируется в новой системе. Она должна учитывать старую тотальность, даже если она прослеживает основание, через которое пробиваются антиномии. Поэтому она сохраняет в своем движении противоречия различных присущих ей негативностей. Если углубить геометрическую метафору, то это похоже на поворот фигуры в новое измерение пространства (добавление черт вдоль новой оси) или выворачивание фигуры наизнанку, чтобы создать новый объект, который предоставляет место для неразрешенных старых антагонизмов. Таким образом, диалектику Гегеля можно представить себе как трехмерную спираль, проходящую над исходной точкой и вечно восходящую. Это возвращение, но возвращение в более высоком ключе. Таким образом, чтобы продолжить, необходимо, по-видимому, опираясь на старый скептический жест, сформулировать новую концепцию (отсюда метамодернизм).

Если обойтись без клише, нам нужна коперниканская революция. Нам нужно повернуть гуманитарные науки вокруг своей оси. Это не поворот в фиксированной плоскости дисциплинарных горизонтов (как многие другие повороты), а скорее трехмерная переориентация. Вместо того чтобы бегать по кругу, мы должны двигаться по спирали вверх. Центр должен переместиться, если мы не хотим впасть в еще большую фрагментацию.

В общем, я стремлюсь выйти за пределы деконструкции, радикализируя ее или выворачивая наизнанку. Хотя это может показаться парадоксальным, отрицание негативности на самом деле является началом позитивного жеста, который санкционирует новое накопление знаний. Кажется абсурдным, что в то время как естественные науки постоянно прогрессируют, гуманитарные науки, похоже, постоянно кружат по кругу. В жесте, который может выглядеть как выдергивание пробки, я верю, что есть надежда на будущее.

Эта книга для тех, кто устал от "Теории". Людей, которые устали от беспричинного именования; антиавторитарных аргументов от авторитета; поверхностных прозрений, замаскированных под мракобесие; ненавидящих себя людей, претендующих на роль представителей микробов; американизации, маскирующейся под диверсификацию; и, что особенно важно, теории, которая является просто жаргоном, наложенным на предопределенные политические суждения. Эта книга для тех, кто хотел бы, чтобы больше ученых в области гуманитарных и социальных наук выбирали теории, основанные на эмпирической адекватности, а не на предварительных идеологических обязательствах. Для таких людей эта книга предлагает набор эмпирически проверяемых теорий в философии гуманитарных наук. Если к ней отнестись серьезно, она откроет новые методологические возможности, которые должны привести к новым научным исследованиям природы нашего человеческого и нечеловеческого окружения. Она не предполагает, что вас должно волновать значение постмодернизма, кроме как в качестве трамплина для серьезного теоретизирования. Эта работа - не просто позерство, она имеет прагматические последствия для