litbaza книги онлайнПриключениеЖенитьбы папаши Олифуса - Александр Дюма

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 58
Перейти на страницу:

Я уже заканчивал списывать эпитафию метру Блюхеру, что выпил молоко, когда на церкви святой Гуцулы пробило половину десятого. У нас оставалось не более получаса до поезда на Антверпен; я присоединил свое вознаграждение к тому, что слуга получил от Биара в начале нашего визита, и мы выбежали из этого некрополя.

Полный благодарности, слуга, подпрыгивая, проводил нас до двери и, выворачивая шею, смотрел нам вслед, пока мы не скрылись за углом.

Мы пришли на вокзальную платформу, когда уже дан был сигнал к отправлению поезда.

II. ВАФЛИ И КОРНИШОНЫ

В одиннадцать часов мы были в Антверпене. Наше судно должно было отчалить в полдень, и, чтобы не опоздать, нам пришлось пообедать на набережной неподалеку от корабля. В двенадцать мы были на борту, в пять минут первого отправились в путь, сопровождаемые тем приятным нескончаемым мелким дождиком, который, по-моему, идет в Антверпене всегда, ибо я неизменно застаю такую погоду каждый раз, как приезжаю туда.

Биар был несколько обеспокоен тем, как мы устроимся в Роттердаме, Гааге и Амстердаме: церемония, на которой мы собирались присутствовать, должна была привлечь много путешественников.

Но я человек предусмотрительный. (Впрочем, есть ли хоть один город, где бы я никого не знал?)

В 1840 году я спускался по Роне. Поднявшись на борт в Лионе в четыре часа утра, к одиннадцати или к двенадцати я уснул под тентом на палубе, обдуваемый ласковым ветерком, который рябил поверхность реки.

Мне так сладко спалось, что два или три раза, наполовину проснувшись, я не хотел открывать глаза из страха, что проснусь окончательно. Неподвижный, с отуманенным сознанием, какое бывает в сумерках сна, я был вырван из блаженной мечтательности несколькими проникшими, если можно так сказать, в полумрак моего мозга французскими словами: их произнесли с легким английским акцентом женские голоса.

Тихонько приоткрыв глаза и осторожно оглядевшись, я увидел сквозь веки, на три четверти смеженные, группу, состоявшую из двух молодых женщин лет восемнадцати — двадцати, молодого человека двадцати шести — двадцати восьми лет, и мужчины, которому могло быть от тридцати четырех до тридцати шести лет.

Обе женщины были не только красивы: они пленяли той простодушной и небрежной грацией, которая присуща лишь англичанкам; у мужчин были прекрасные манеры.

В группе шел спор.

Предметом его был дальнейший маршрут: сойти на берег в Авиньоне или продолжать плыть до Арля?

Это очень серьезный, а главное — трудный вопрос для иностранцев, у которых нет другого путеводителя, кроме Ришара.

Одна из женщин предложила спросить совета у кого-нибудь, кто совершал поездку и через Арль и через Авиньон.

Кажется, я был именно тем человеком, какой им был нужен. Три или четыре раза мне доводилось проделать по Роне путь от Лиона до Марселя через каждый из этих городов. Я подумал, что мне пора представиться и что услуга, которую я окажу путешествующей компании, заставит простить мою дерзость.

Я полностью открыл глаза и, слегка поклонившись, вмешался в разговор:

— Если господа позволят автору «Путевых впечатлений» помочь разобраться в этом вопросе, я скажу дамам, что лучше ехать через Арль, чем через Авиньон.

Обе молодые женщины покраснели; мужчины с любезной улыбкой повернулись в мою сторону. Было очевидно, что они узнали меня до того, как я заговорил с ними, и что, пока я спал, им рассказали, кто я.

— Скажите, пожалуйста, почему вы так считаете? — спросил меня старший из путешественников.

— Во-первых, проезжая через Арль, вы увидите этот город, а он стоит того. Во-вторых, дорога от Арля до Марселя приятная и чрезвычайно интересная: с одной стороны от вас будет Камарга, то есть древний лагерь Мария, с другой — Кро.

— Но нам надо быть в Марселе послезавтра.

— Мы и будем.

— Мы отплываем на судне в Ливорно.

— Я отплываю вместе с вами.

— Мы хотим быть во Флоренции в Иванов день.

— Меня ждут там в это же время.

— Как мы попадем из Арля в Марсель?

— Со мной на судне моя коляска. Нас пятеро, а в ней помещаются шесть человек; мы наймем почтовых лошадей в складчину, и всю дорогу я буду вашим чичероне.

Наши путешественники повернулись к молодым женщинам, которые в ответ едва заметно кивнули; все было решено.

В обеих семьях еще не закончился медовый месяц, а, как всем известно, в течение медового месяца решения принимает жена.

Наше путешествие было чудесным. В Арле мы осмотрели амфитеатр и купили знаменитую колбасу. В Марселе мы навестили Мери и пообедали у Курти. Наконец, во Флоренции мы увидели состязания колесниц у г-на Финци и иллюминацию на Арно у князя Корсини.

Пришло время расстаться. Я оставался во Флоренции, а мои спутники собирались проехать через всю Италию. Мы тысячу раз пообещали друг другу, что встретимся снова, и обменялись адресами на случай их приезда в Париж или моей поездки в Голландию.

Один из путешественников, г-н Якобсон, жил в Роттердаме, второй, г-н Виттеринг, — в Амстердаме.

В отличие от множества обещаний подобного рода, эти были выполнены, и г-н Якобсон из дорожного спутника сделался моим другом и даже оказал мне услугу, какую можно ожидать не от всякого друга.

Поэтому, собираясь отправиться в Голландию, я заранее написал в Роттердам г-ну Якобсону, извещая о моем приезде.

Это обеспечило мне королевское гостеприимство сначала в его доме, а затем у г-на Виттеринга.

Господин Якобсон не только умный путешественник и честный банкир: у него душа артиста. Лучшие картины Декана, Дюпре, Руссо, Шеффера, Диаса, попавшие в Голландию, куплены им.

Стоило мне произнести его имя — и Биар перестал беспокоиться о ночлеге.

Что до Гааги, туда неделю назад должен был приехать Жакан со своей картиной «Вильгельм Молчаливый продает евреям посуду, чтобы поддержать войну за независимость».

Он обещал снять для меня комнату в гостинице «Императорский двор».

Итак, мы смогли спокойно отдаться течению Шельды и, в те редкие минуты, когда ветер и дождь позволяли нам подняться на палубу, бросить взгляд на проплывающие мимо пейзажи в духе Паулюса Поттера, Хоббемы и ван де Вельде.

Мы пробрались сквозь лес мельниц Дордрехта, рядом с которыми мельницы Пуэрто Л аписе выглядят пигмеями. В Дордрехте у каждого жителя есть своя мельница; их ставят на берегу реки, в садах, на крышах домов — маленькие, большие, огромные, для детей, для взрослых, для стариков. Очертания у всех одинаковые, но раскрашены они по-разному: попадаются серые с белыми кантами, похожие на вдов в полутрауре, печальные монашенки-кармелитки в черном, веселые бело-голубые паяцы. Не знаю ничего более удивительного, чем эти высокие неподвижные тела, ничего более причудливого, чем эти большие вращающиеся крылья. В тени мельниц стоят маленькие красные домики с зелеными решетчатыми ставнями — чистенькие, отмытые, очаровательные, они выглядывают из-за деревьев с кудрявыми кронами, с побеленными известью стволами. Эта прелестная панорама разворачивается перед нами со скоростью, какую развивают двести двадцать лошадиных сил судна.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 58
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?