Каспер нанял мужчину по имени господин Инеке для помощи в ремонте часов и женщину по имени Дженни ван Данциг для помощи в продажах. Кроме того, тен Бумы сотрудничали с поставщиками в Германии, Каспер и Корри регулярно обменивались с ними корреспонденцией и материалами. Однако на последних неделях 1938 года Корри заметила необычную тенденцию: в случаях, когда поставщиком выступала еврейская компания, корреспонденция теперь возвращалась с пометкой «Адрес не найден».

Глава 2

Гитлерюгенд

Странным совпадением можно считать тот факт, что весной 1939 года в Харлем приехал молодой немец, чтобы учиться у Каспера тен Бума, лучшего часового мастера Голландии.

Германия годом ранее аннексировала Австрию и Чешские Судеты[7], а Адольф Гитлер, казалось, был одержим желанием захватить еще больше территории.

Тем не менее тен Бумы не посчитали такой визит необычным: Каспер на тот момент пользовался известностью во многих странах Европы, а в магазине тен Бумов на протяжении многих лет служило множество немецких подмастерьев.

Однако на этот раз все вышло по-другому. Отто Альтшулер, высокий красавец, обратился в Бейе – как мы помним, так назывался часовой магазин семьи тен Бумов – по рекомендации уважаемой в Берлине фирмы. Он представился отличным сотрудником и довольно обходительно побеседовал с Каспером, которого все называли Опа (дедушка), а вот Корри с самого начала заподозрила в Отто что-то странное. Будучи опытным часовщиком, она на тот момент давно уже стала главной помощницей своего отца и очевидной наследницей бизнеса, а потому всегда лично тесно взаимодействовала с подмастерьями.

Первый тревожный звоночек раздался тогда, когда Отто однажды с гордостью объявил, что он член Гитлерюгенда. Сам по себе этот факт ничего не значил для тен Бумов, но у любого жителя Германии такой сотрудник уже однозначно вызвал бы тревогу. Нацистская организация Гитлерюгенд была основана в 1922 году. Туда принимались мальчики в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет. Согласно дословному предписанию самого Гитлера, члены организации должны были быть «стройными и подтянутыми, быстрыми, как борзые псы, крепкими, как дубленная кожа, и твердыми, как фирменная сталь». 1 декабря 1936 года фюрер издал закон, запрещающий все вне-нацистские молодежные организации. В законе говорилось: «Вся немецкая молодежь в рейхе должна быть организована в рамках Гитлерюгенда. Немецкая молодежь, помимо воспитания в семье и школах, должна получать физическое, интеллектуальное и моральное образование в духе национал-социализма».

Прежде всего Гитлерюгенд служил пропагандистским инструментом для внушения молодым умам основ нацистской идеологии. Перевоспитание нового поколения начиналось задолго до подросткового возраста. Уже в возрасте шести-десяти лет мальчики проходили обучение в специальной организации, по окончанию которой их принимали в Гитлерюгенд. Там им выдавали тетради успеваемости, чтобы фиксировать их успехи в реализации нацистских идеалов. В десять лет каждый мальчик держал экзамен по легкой атлетике, выживанию в марш-броске в условиях дикой природы и по истории нацизма. Если он сдавал экзамен, то переходил в Jungvolk (организация «Молодой народ»), где давал следующую клятву:

В присутствии этого кровавого знамени, которое олицетворяет нашего фюрера, я клянусь посвятить всю свою энергию и силы спасителю нашей страны, Адольфу Гитлеру. Я страстно желаю отдать за него свою жизнь, да поможет мне Бог.

Девочки тоже не исключались из процесса идеологической обработки.

В возрасте от десяти до четырнадцати лет они зачислялись в организацию под названием Jungmaedel («Молодые девушки»).

Как и мальчишки, они совершали длительные походы на природу и посещали занятия по национал-социалистической идеологии, а в дополнение к этому, их настраивали на то, что рано или поздно их миссия будет заключаться в материнстве: стране нужны были здоровые и сильные дети-нацисты. В возрасте четырнадцати лет девочки переходили в Bund Deutscher Maedel («Союз немецких девушек»), на следующий этап идеологической обработки.

Когда мальчикам исполнялось четырнадцать лет, их принимали непосредственно в Гитлерюгенд, и, прослужив в организации до восемнадцати лет, они переходили на службу в немецкую армию. С самого начала целью организации было превратить мальчиков в военизированных уличных головорезов, подобных бандитам СА. Они обучались обращению с винтовками и пулеметами и в обязательном порядке посещали месячный военный лагерь. Неудивительно, что Гитлерюгенд принял равноправное с СА участие в организации ужасов Хрустальной ночи.

Родителям, которые отговаривали детей вступать в Гитлерюгенд, угрожали тюрьмой и обещали забрать их мальчиков в детские дома. Угрозы сработали: к концу 1938 года в Гитлерюгенде состояли почти восемь миллионов человек. Тем не менее около четырех миллионов молодых людей уклонились от такой чести, поэтому в марте 1939 года Рейх принял закон, принуждающий всех мальчиков обозначенного возраста к вступлению в Гитлерюгенд по аналогии с обязательным вступлением в армейские ряды в возрасте восемнадцати лет.

Шли дни, и тен Бумы заметили, что Отто не похож на предыдущих немецких подмастерьев. Началось все с тонкой критики голландского народа и их производств, за которой последовало такое его заявление: «Мир еще узнает, на что способны немцы».

Вскоре после этого Отто заявил Корри, что Ветхий Завет есть не что иное, как еврейская «Книга лжи».

Опа, однако, не придавал подобным заявлениям особого значения. «Его просто неправильно научили», – говорил он Корри. «Наблюдая за нами, видя, как мы любим эту книгу и какие мы честные люди, он поймет свою ошибку».

Однако зловещая сторона Отто по-настоящему проявилась несколько недель спустя. Настал день, когда хозяйка дома, в котором Отто снимал комнату, зашла в Бейе, чтобы сообщить тен Бумам новости об их молодом немецком сотруднике. Тем утром она меняла простыни на кровати Отто и нашла у него под подушкой нож с изогнутым десятидюймовым лезвием.

И снова Опа нашел для Отто оправдание. «Мальчик, вероятно, просто напуган, – сказал Каспер. – Он один в незнакомой стране. Вероятно, Отто купил нож, чтобы защитить себя при необходимости».

Корри долго обдумывала ситуацию. Отто действительно был один, и он не говорил по-голландски. Кроме Каспера, Бетси и Корри, которые знали немецкий, ему и поговорить-то было не с кем. Возможно, отец прав.

Однако со временем Корри заметила кое-что еще. Отто откровенно холодно и неуважительно обращался с господином Кристоффельсом – пожилым джентльменом, которого Oпa нанял для помощи в ремонте. Конечно, это можно было списать на невоспитанность, но все-таки Корри упомянула об этом своему брату Виллему, когда тот однажды гостил у них. Виллем только отмахнулся и заявил, что сестра выдает желаемое за действительное. «Он намеренно так себя ведет, – сказал он. – Все потому, что Кристоффельс стар. А ничто старое не имеет никакой ценности для государства. Пожилых людей, как известно, труднее заставить думать по-новому. Германия систематически учит неуважению к старости».

Услышав дискуссию, Опа возразил, что с ним лично Отто всегда был вежлив, а ведь он намного старше господина Кристоффельса.

«Ты другое дело, отец, – сказал Виллем. – Ты начальник, представитель другого уровня системы, в которой играет