litbaza книги онлайнСовременная прозаВоспоминания выжившей - Дорис Лессинг

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 42
Перейти на страницу:

Вот газеты, радио, телевидение набрасываются на новость о похищенном из коляски младенце. Возможно, похититель — какая-нибудь несчастная бездетная женщина. Полиция прочесывает местность, ищет ребенка, ищет преступницу, чтобы ее наказать. Следующей новостью дня оказывается сообщение о гибели сотен, тысяч, даже миллионов людей. И мы полагаем (мы хотим так считать), что первое — озабоченность судьбой единственного ребенка, потребность привлечь к ответственности этого отдельно взятого преступника — наше насущное, а второе — гибель многих — случайный инцидент, прерывающий плавное течение развития нашей цивилизации.

Такое положение вещей мы считаем нормальным. Но бывают моменты, когда игра, в которую мы условились играть, не стыкуется с реальностью. И нас охватывает тошнотворное ощущение нереальности. Может быть, наш истинный враг — уплывающая из-под ног почва. Или мы так считаем, по крайней мере. Возможно, наше молчаливое согласие считать, что ничего — или, во всяком случае, ничего необратимого — не происходит, объясняется тем, что истинный наш враг — реальность, потому что мы не желаем разрешить себе знать, что происходит. Мы лицедействуем, мы притворяемся, как притворяются дети в своих играх, пытаясь притворством замаскировать детские слабости. И все время приходится подавлять в себе смех, не добрый, веселый, а истерический, безумный.

Еще пример: две сотни хулиганствующих молодчиков вихрем прошли по нашему району, оставив на мостовой под моими окнами труп, перебив кучу окон, разграбив лавки, устроив несколько пожаров. И в ту же неделю группа женщин среднего возраста, самоназначенных активисток, устроила демонстрацию протеста против любительского спектакля местной молодежной группы. Сочиненная и поставленная этой группой пьеса описывала внутрисемейные трения, столь частые в нашем, да и в любом другом городском квартале, доме, городе. Обыгрывалась ситуация семьи, принявшей полдюжины беженцев из восточных районов (мигранты, передвигающиеся с группами, клеймились как хулиганы и бандиты, но стоило им ответвиться от банды и осесть, как они автоматически превращались в беженцев). Так вот, на сцене действовала некая семья, поначалу состоявшая из пяти членов, а впоследствии выросшая до дюжины человек с соответствующими контактами, трениями и «соблазнением юной девицей мужчины, годящегося ей в дедушки», как возмущенно излагали сюжет негодующие матроны нашего квартала. Они умудрились организовать не слишком многолюдный митинг, посвященный «распаду семьи», «утрате традиционных ценностей», «аморальности и сексуальной распущенности». Смех, да и только. Точнее, было бы смешно, если бы не было столь печально. И если бы не было столь достойно восхищения как проявление устойчивости «нормального» образа жизни в условиях всеобщего хаоса, беспорядка, безнадежности.

А что сказать относительно бесчисленных инициативных групп граждан этического и социального плана, возникавших до самого конца? За увеличение пенсий — когда деньги уступили место натуральному обмену, за обеспечение школьников витаминами, за улучшение обслуживания привязанных к дому инвалидов, за усыновление покинутых детей, за запрещение распространения информации о проявлениях жестокости — чтобы не подвергать тлетворному влиянию неокрепшую психику молодого поколения, за вступление в дискуссию с кочующими бандами — или же за беспощадное их искоренение, за соблюдение рамок приличия в сексе, против употребления в пищу мяса кошек и собак и так далее, без конца. Маразм. Плевки против ураганного ветра. Забота о том, как сидит галстук — или как накрашены ресницы, — когда на тебя рушатся стены дома. Обмен рукопожатиями с людоедом, который эту протянутую руку вырвет из твоего плеча и отправит в пасть. Эти и другие аналогии то и дело проскальзывали в наших разговорах и обыгрывались профессиональными комиками.

Поэтому в такой атмосфере, в такое время появление в доме незнакомого мужчины с неизвестным ребенком, оставленным мне на попечение, выглядит не таким уж и экстраординарным.

Когда Эмили вышла в гостиную, она уже сменила платье и умылась, так что следов слез на лице не было заметно.

— Комнатка, конечно, для нас с Хуго маловата, но это ничего, — изрекла она, аккуратно усаживаясь на старый диван напротив камина.

При ней оказалась собака… нет, пожалуй, кот… или?.. В общем, какое-то животное. Размером с бульдога, и форма тела, скорее, собачья, но морда, как у кошки. Цвета желтого. Шкура грубая, кошачьи глаза и усы. Длинный хвост, как кнут. Безобразная бестия. Хуго. Зверь вспрыгнул на диван и прильнул к Эмили, которая его обняла и уставилась на меня, прижавшись щекой к кошачьей морде животного. Два взгляда: зеленых глаз Хуго и выжидающих, вызывающих карих — Эмили.

Девочка далеко не кроха, лет двенадцати. Скоро уже и девушкой назвать можно будет. Довольно симпатичная, хоть и не красавица. Неплохо сложена, изящные ступни и ладони. Здоровая, загорелая. Волосы темные, прямые, разделены на косой пробор и удерживаются заколкой.

Разговор получился принужденным, натянутым. Обе мы как будто ждали, что сейчас вдруг где-то что-то щелкнет и потечет плавный диалог понимающих друг друга собеседников. Когда Эмили замолкала, я видела в ней, в ее задумчивом взгляде, в сжатых, готовых к улыбке губах что-то привлекательное. Но стоило ей открыть рот, как очарование исчезало. В ней оживала какая-то мадам-эксгибиционистка в миниатюре. Возможно, следы чьего-то влияния.

— Мы с Хуго страх как проголодались, — щебетала она. — Бедняжка Хуго, он ведь сегодня еще не ел. И я тоже, говоря по правде.

Я извинилась и отправилась по магазинам. Обнаружить корма для кошек и собак оказалось проблемой, однако я все же отыскала лавку с пищей для домашних питомцев. Продавщица, сама любительница животных, рассыпалась в похвалах: в такое время — и такое мужество, держать дома четвероногого друга… Заинтересовались мною и покупатели, один даже спросил, где я живу. Мне удалось уйти от ответа, и домой я отправилась не напрямую. Собственно, я намеревалась посетить еще ряд магазинов, в том числе и таких, в которые обычно не заглядываю, дорогих и изысканных. Купила сласти, которые, как я считала, могли понравиться ребенку. Разумеется, пополнила и домашние припасы: приобрела сухофрукты, крупы… Вернувшись домой, я застала Эмили спящей на диване в обнимку с Хуго. На полу рядом стоял ее открытый чемоданчик с несколькими аккуратно сложенными платьями, свитером и джинсами. Я не удивилась бы, обнаружив там плюшевого мишку, но вместо мишки увидела Библию, книжку с картинками про животных и несколько фантастических романов в мягких обложках.

Приготовив еду, я принялась их будить — непростое занятие. Оба спали крепко, «увлеченно», как будто наверстывая упущенное после долгого недосыпания. Наевшись, они снова заснули, хотя еще даже не стемнело.

Так у меня появилась Эмили.

Первые дни она все спала и спала. Это, а также ее бросающееся в глаза послушание, заставляло думать, что девочка младше, чем кажется. Я спокойно сидела в гостиной, ждала. Конечно, перестирала и отгладила ее вещи, но по большей части просто сидела, глядела на стену и ждала. Невольно думала, что эта девочка, да еще и с каким-то невразумительным животным — явная помеха, дополнительная нагрузка. Появившаяся к тому же как раз когда стена начала открываться. Эти мысли вызывали во мне чувство вины. Ко мне вернулись забытые ощущения. Хотелось пройти сквозь стену и больше не возвращаться. Однако разве можно быть такой безответственной. Я не могла позволить себе пренебречь обязанностями.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 42
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?