— О, ваше величество, по моим прикидкам, это не столь сложно сделать, особенно если лорд Эомирен будет действовать с нами заодно. Я предлагаю следующее… — И он чуть склонил голову, приблизив лицо к августейшему уху.

Спустя два часа они покинули кабинет.

Дежурный офицер стремительно взбежал по лестнице и, свернув в узкий, длинный коридор, быстрым шагом двинулся вперед. Покоробившийся паркет, зиявший залитыми цементом дырами, отчаянно скрипел, а вдоль окон тянулась выщербленная полоса, которую по каким-то причинам не могли залить уже несколько недель. Наступив на одну из оторвавшихся паркетин, офицер чуть не растянулся на полу. С трудом удержавшись на ногах, он в сердцах выругался и зло сплюнул на под. Проклятое здание, проклятое дежурство, проклятая судьба. О, святые стихии, ну почему ему так не повезло!

Общежитие Танакийской его императорского величества высшей школы пилотов было построено более двухсот лет назад и изначально было предназначено для мукомольни. Однако за время строительства торговая компания, заказавшая возведение здания, обанкротилась, и поэтому новенькая мукомольня, в которой еще, слава богу, не успели смонтировать ни одной единицы оборудования, пошла с молотка. На муниципальном аукционе ее приобрел владелец сети общественных стоянок и гаражей для боллертов. Он установил эскалаторы, заделал технологические проемы между этажами и оборудовал здание как стоянку для частных пользователей. Однако то ли строительная фирма некачественно выполнила подряд, то ли, что более вероятно, новый владелец решил немного сэкономить, но в один прекрасный день рухнуло сразу три пролета со всеми находящимися на них боллертами. Все было бы ничего, если бы пострадали только машины, — в конце концов, зачем еще нужны адвокаты, так не для того, чтобы отбиваться от сумасшедших исков страховых компаний. Но в одной из машин на заднем сиденье развлекалась юная парочка.

Стоило владельцу здания увидеть на сервере ежедневных новостей, как из-под обломков извлекают изуродованные обнаженные тела, так он сразу сделал правильный вывод. Когда на следующий день к его дому прибыли императорские коронеры, то оказалось, что хозяина и след простыл, на счетах пусто, а недвижимости едва хватает на то, чтобы выплатить императорский штраф и часть компенсации семьям пострадавших. Несколько лет здание переходило из рук в руки, строилось и перестраивалось. Сначала из него хотели сделать роскошный торговый центр, потом пакгаузы, благо рядом было посадочное поле небольшого коммерческого космодрома, но, чтобы окончательно решить его судьбу, все время не хватало какой-нибудь малости. Поэтому, когда разразился первый кризис с канскебронами и император Эономер II принял решение резко увеличить размеры флота, очередной владелец с немалым облегчением продал здание вкупе с разорившимся космопортом имперскому адмиралтейству. И спустя всего семь месяцев после этой сделки в здании, наконец-то определившем свою судьбу, блестя бритыми затылками, появились первые двести курсантов.

Дежурный офицер, громко брякая каблуками, свернул за угол и притормозил, раздраженно выругавшись вполголоса. Гирлянды старинных люминофорных светильников, которые все поколения начальников школы мечтали заменить более современными, но не имели никакой возможности это сделать, поскольку столь древние предметы находились под наблюдением недреманного ока императорского департамента двора и традиций, грудью встававшего на защиту любой старой развалины, но не выделявшего ни монеты на ремонт и содержание этой рухляди, на протяжении следующих двадцати шагов почти полностью потухли. Да и те, что висели чуть дальше, светили далеко не в полную силу.

Офицер нерешительно потоптался, подумав о том, что, может быть, стоит плюнуть и пропустить этот коридор. В конце концов, надо быть полным идиотом, чтобы ежедневно полностью отсматривать весь материал с переносного монитора дежурного, так что, возможно, никто никогда и не узнает, что он схалтурил при обходе. Но потом вздохнул и, обречено припомнив, что начальник Танакийской школы как раз и есть такой идиот, а он уже имеет в личном деле не только два высочайших недовольства, но и высочайшее предупреждение, двинулся вперед, старательно щуря глаза и напрягая все свои органы чувств, включая обоняние, чтобы ни на что не наткнуться в царившем вокруг густом сумраке.

До сих пор так и неясно — то ли поселившаяся в здании императорская школа пилотов унаследовала его горемычную судьбу, то ли были какие-то иные причины, однако с момента своего образования эта школа считалась самой большой дырой во всем императорском флоте. Ее выпускники приносили львиную долю аварий, чаще других вылетали со службы без пенсии и содержания или переводились в планетарную оборону. Это было вполне объяснимо, поскольку преподавательский состав, по неписаной, но устоявшейся традиции, формировался либо из полных тупиц, либо из профессиональных неудачников, короче говоря, из тех офицеров, в отношении которых окончательно выкристаллизовывалось мнение, что их на пушечный выстрел не стоит подпускать к кораблям и орбитальным крепостям, но избавиться от них каким-либо иным способом не представлялось возможным. Столь славные наставники выпускали достойных учеников и последователей, те множили привычную славу своей альма-матер и тем еще крепче убеждали руководство флота в том, что Танакийская высшая школа пилотов годится только на роль отстойника для тупиц.

Дежурный офицер наконец преодолел темный участок и, облегченно вздохнув, прибавил шаг. Впереди послышался неясный гул голосов, кто-то пел.

Офицер поморщился. В этом отсеке жили варвары, прибывшие из какого-то колониального мира. Он привычно выругался, помянув всех предков того тупого чиновника департамента колонизации, который додумался еще больше усугубить ситуацию, допустив в учебное заведение императорского флота тупых аборигенов с какого-то варварского комка грязи. Они прибыли в школу полтора месяца назад, и добросовестные офицеры и старшины, у которых в настоящее время должен бы быть полноценный каникулярный балдеж, были вынуждены отвлекаться на то, чтобы сделать из этих недоумков нечто, хотя бы немного напоминающее курсанта. Этим занимался его приятель, старший офицер курса, который, ерничая, называл свое занятие «дрессировкой диких кротов». Однако, по его словам, эти полуживотные оказались достаточно понятливыми, хотя и очень упрямыми, так что к настоящему моменту они были уже неплохо выдрессированы, хотя в этом дежурный офицер достаточно сильно сомневался. В конце концов, варвар есть варвар, и, что с ним ни делай, варваром он и останется. Но даже если это и было правдой, то ничуть не делало этих грязных варваров более привлекательными. Офицер поморщился и завернул за угол. Теперь голоса были слышны более четко.

Ночь была так светла.

Все объекты разбомбили мы дотла…

Дежурный офицер совсем уже прошел мимо, но у самого угла остановился и вернулся назад. Незнакомая мелодия его неожиданно заинтересовала.

Остановившись у самой двери, офицер прислушался. Голоса поющих имели странный акцент, но слова выговаривали довольно четко.