Еще до того, как я самостоятельно сумела прекратить этот глупый поток ненужных мыслей, меня перебила Даша:

— Да, он Маркович, Карин. Но тебе зачем это?

Хороший вопрос. Пять баллов, Даш! Я улыбнулась и глупо захихикала, изображая из себя полнейшую дуру. Хотя почему изображая? Ведь именно дурой я сейчас и была.

— Просто так. Пересеклась на свадьбе подруги с Марком Скольниковым, вот и стало интересно, родственники они с Ромой или нет, — я ответила чистейшую правду, а потому улыбка на моем лице стала еще шире. Даша поверила и начала выспрашивать меня подробности свадьбы. Требовала показать фотографии с торжества богачей, а я все время боялась, что никчемная, ненастоящая улыбка приросла к моему лицу навсегда и я больше никогда не стану искренней и настоящей Кариной, то есть самой собой.

После пар я прошлась по всем преподавателям, чьи занятия прогуляла на той неделе, и, показав им справку, чтобы они обвели мои "н", отнесла ее в деканат.

Выйдя на крыльцо института, я недовольно поморщилась и все же накинула куртку, не застегивая ее. Олесе очень повезло с погодой на ее свадьбе, потому что на следующий день начался затяжной дождь, и сейчас мне ничего не оставалось, как прыгать между лужами, лишь бы не вляпаться ни в одну из них. Я вышла с территории института, обойдя шлагбаум, и двинулась вдоль припаркованных машин.

Давно прошло время, когда студенты считались бедными. Стоило только посмотреть на целый автопарк у ворот нашего института, да еще и не самого престижного, так сразу решишь, что у нас учатся лишь дети олигархов. Я поравнялась с огромным черным внедорожником, поверхность которого блестела и переливалась даже в тени в такую пасмурную погоду, и чуть не взвизгнула, когда передняя дверь распахнулась в шаге от моего носа.

— Садись, Карина, — послышался тихий и такой знакомый голос, а я хоть и сумела сдержать испуганный вопль, но с рукой, метнувшейся к груди, ничего сделать не смогла.

Марк проследил за ней взглядом и уперся им в вырез на моей белой рубашке с запахом. Куртку же я так и не застегнула. Мужчина прищурился, я же вздернула брови и заговорила, напустив в голос как можно больше уверенности:

— Может быть, вы сами выйдете?

— Чтобы потом не обошлось без сплетен? — усмехнулся он краешком губ. И, как только я решила уступить ему, он резко произнес: — Садись давай.

Он не крикнул, напротив, понизил голос, но настолько повелительно это прозвучало, что я вздрогнула от испуга. Опять!

Я все же сделала шаг вперед, ласково улыбнулась, взялась за ручку любезно приоткрытой мне двери и от всей души толкнула ее, с шумом закрывая машину. А затем, глядя на Скольникова через окно машины, проговорила одними губами: «Пошел к черту». После чего все же запахнула куртку, с силой завязала ремень, затянув его так, что он начал мешать мне дышать, и, оглянувшись на дорогу, перебежала ее в неположенном месте. На той стороне можно дойти через дворы до остановки. Скольников не догонит. Он пока машину развернет, а там я уже доберусь до дворов, въезд в которые закрыт.

Только мужчина и не подумал ехать за мной. Когда я перебежала дорогу и обернулась, черный внедорожник все еще стоял на своем месте. Прекрасно! С трудом удержалась, чтобы не показать ему фак, отвернулась и зашагала во дворы. Выброс адреналина уже прошел, и теперь меня начало потряхивать.

Казалось, что я поступила глупо. Слишком по-детски, что ли… Возможно, Марк хотел прояснить что-то важное? Но что еще можно между нами выяснять? И без слов все понятно.

Забыть. Забыть как страшный сон.

Не был бы Марк еще таким красивым. Его руки такими теплыми. А тембр голоса настолько завораживающим, что хотелось слушаться его беспрекословно. Я потому и взбеленилась — желала убедиться, что все еще могу противиться.

Оказавшись дома и принявшись за готовку обеда тире ужина, я немного остыла и поняла, что сильно сглупила. Если со Скольниковым так уважительно общался Олесин муж, значит, тот был серьезным человеком. Не то чтобы я не поняла этого по богатому дому и далеко не дешевой машине, но все же уважение Глеба говорило о многом.

У таких людей время — деньги. Причем немалые. Скольников же нашел свободное время и приехал ко мне для чего-то. Вряд ли он подрабатывал водителем у собственного непутевого сыночка, а значит, Марк хотел поговорить именно со мной. Возможно, он даже хотел извиниться? Ну мало ли? Почувствовал свою вину… как минимум за то, что породил и вырастил такого засранца, а я все испортила. Повела себя глупо и, кажется, по-детски.

И, что было самым парадоксальным, я прокручивала наш короткий разговор в голове и понимала, что второй раз я поступила бы так же. Уже осознавая всю неправильность своего поведения.

— Бред какой-то, — простонала я себе под нос.

— Чего ты там бубнишь, Кариш? — закричала Кристинка из соседней комнаты, я же, фыркнув, продолжила тереть сыр.

Сегодня я не придумала ничего более быстрого, как отварить макароны и закинуть в них сыр. Вечером мне еще нужно было на смену в бар, а перед этим помочь сестре с подготовкой к ЕГЭ. Не знаю, как она доучилась до одиннадцатого класса и не завалила тестирование в девятом, но с русским у нее была беда, да еще какая.

Только вот если готовить я еще могла, летая мыслями где-то далеко, то помочь сестре была не в состоянии. Все наше занятие вылилось в настоящий сюр. Я то и дело зависала на полуслове, мысленно прокручивая в голове нашу сегодняшнюю встречу с Марком.

Смена на работе прошла на ура, там мне почти ничего не мешало думать о Скольникове, и даже заказы я ни разу не спутала. Думала я, конечно же, не о самом мужчине, а о том, чего именно он от меня хотел. Ну или это я себя так успокаивала. Поздно ночью, приехав домой на такси, я провалилась в сон, стоило только почувствовать мягкость и свежесть подушки.

А на следующий день в институте все же появился Роман, пришел за пять минут до окончания последней по расписанию пары. Нас как раз уже отпустил преподаватель по домам, и мы змейкой спускались по лесенке лекционной аудитории.

— Ливанова! — окликнул меня этот придурок, как только пришла моя очередь выходить из аудитории.

Скольников ухватил меня за рукав и ловким движением оттащил в сторону.

— Что тебе надо? — прорычала я не хуже какой-нибудь озверевшей тигрицы.

Ошалелый Роман разжал пальцы на моем рукаве и произнес просто убийственную вещь.

— Я вообще-то хотел извиниться.

— Да что ты? — ахнула я, взмахнув руками, и, прищурившись, отошла на шаг от парня, презрительно его оглядывая.

Ромка был красивым. Еще он был типичным плохим мальчиком. Этаким трудным парнем. Именно по таким всегда писались кипятком прилежные и не очень девочки.

Почему же я не запала на него? Раньше я этого не понимала, да и не задумывалась, а сейчас, увидев его отца, почувствовала разницу между пацаном, которому еще расти и расти, несмотря на высокий рост, широкий разворот плеч и тестостерон, который из него так и пер, и мужчиной. Взрослым, состоятельным и самодостаточным мужчиной.