благочестивым в остававшееся время великопостного воскресного дня. Этому служили либо мистериальные представления о страстях Христовых, либо (что было проще и дешевле) паралитургические обряды на ту же тему. Отсюда и пошел обычай – особенно популярно это было в Польше – совершать по воскресеньям вечером (или чуть раньше) благочестивые упражнения, посвященные Христовым страстям.

Между прочим, именно польской традиции, судя по всему, обязаны своим происхождением такие великопостные службы в позднейшей русской православной традиции, как Пассии (у них даже и название латинское, от passio – «страсть»). Пассии не предписываются уставом, и даже нет канонически утвержденного их чинопоследования (т. е. по сути они тоже граничат с паралитургическими обрядами): как правило, они включают в себя, наряду с пением некоторых страстных песнопений, чтение Страстей по одному из Евангелистов и Акафиста страстям Христовым. Кстати, этот замечательный текст, который нередко приписывают св. Иннокентию, архиепископу Херсонскому (1800–1857), на самом деле греко-католического происхождения; святитель просто сделал свою редакцию униатского акафиста, изданного в Почаевской лавре в конце XVIII в.

Пассии обычно служатся по вечерам в великопостные воскресенья, но местами – в другие дни недели (заметим, что в практике проведения Пассий даже по воскресеньям всё же неуместно было бы видеть умаление воскресного дня, потому что вечер воскресенья в византийской традиции литургически относится уже к понедельнику, т. е. фактически Пассия инкорпорируется в Вечерню понедельника). Поскольку службы это неуставные, далеко не везде их совершают. Есть православные приходы и обители, где очень любят Пассии, но другие, напротив, полностью отвергают их, аргументируя это как раз тем, что не следует распространять Страстную пятницу на весь Великий пост. Да, действительно, опасно затмить уникальность этого исключительного дня литургического года. Но и ограничивать погружение в тайну страстей и смерти Спасителя одним днем в году было бы тоже неправильно. Поэтому требуется пастырское благоразумие, необходима пастырская чуткость и глубокий литургический такт, чтобы, вспоминая эту тайну и в другие дни, соблюсти подобающее равновесие.

Не станем, однако, упускать из внимания, что и на уровне уставного богослужения православной традиции известно, по меньшей мере, одно заметное вкрапление почитания спасительных Страстей в Четыредесятницу: в самой середине поста имеет место Неделя крестопоклонная, напоминающая о крестной жертве Искупителя особо зримым образом – выставлением святого Креста, поклонение которому по обычаю продолжается на протяжении семи дней.

У католиков самым популярным из страстных паралитургических обрядов остается Крестный путь. Это последовательные молитвенные размышления верующих о различных этапах страстей Иисуса Христа, известных из Евангелия и церковного предания. Обычно в процессе Крестного пути верующие совершают шествие, останавливаясь для каждого очередного размышления: такие остановки называются стояниями. Традиционно Крестный путь включает в себя 14 стояний, каждому из которых соответствует тот или иной эпизод истории страстей Христа – от осуждения Его на смерть до Его погребения. В большинстве католических храмов для стояний Крестного пути предназначены 14 картин или рельефов с изображением этих эпизодов, последовательно расположенных по внутреннему периметру. Верующие обходят храм, останавливаясь у каждого из этих изображений для медитации и молитвы. Единого официально установленного чинопоследования Крестного пути не существует. В большинстве католических молитвенников можно найти предлагаемую форму (или различные формы) его совершения, с текстами размышлений и молитв для каждого из стояний; число их вариантов, официально одобренных церковными властями на местном уровне, весьма велико. Тексты размышлений и молитв для Крестного пути писали многие авторы (интересно, что в их числе не только католики: известен, например, Крестный путь, сочиненный Константинопольским Патриархом Варфоломеем).

Нельзя не отдать должного огромному катехетическому значению Крестного пути и других паралитургических обрядов в пору их становления. Не будем забывать, что на Западе Евангелие и собственно литургические тексты, звучавшие исключительно на латыни, были доступны лишь очень небольшому числу образованных людей. Остальные получали свои знания об истории спасения только из проповеди (если таковая была) и из иконографии (скульптур, росписей, витражей, рельефов, картин и картинок), которая толковалась той же проповедью, а также устной народной традицией. Поэтому не следует недооценивать роли паралитургических обрядов, которые большей частью состояли из текстов на живых языках – хотя роль изображений (особенно в Крестном пути) и в них сохраняла свою значимость.

Хотелось бы обратить внимание и на то, сколь важное место в богослужении и практиках благочестия, связанных с воспоминанием страстей Христовых, уделяется Богородице. В дореформенном календаре римского обряда два раза в году предписывалось литургическое воспоминание Семи скорбей Пресвятой Девы Марии: в пятницу предпоследней недели Великого поста и в 3-е воскресенье сентября (в первом случае оно введено в контекст воспоминания Страстей, во втором – Воздвижения Креста; по нынешнему календарю Богоматерь скорбящая празднуется 15 сентября). Семь скорбей – это пророчество Симеона, бегство в Египет, потеря отрока Иисуса в храме, шествие Иисуса на Голгофу, Его распятие, Его снятие с креста и Его погребение. Символически эти скорби изображались в виде семи мечей, пронзающих сердце Девы Марии (кстати, эта иконография была воспринята с Запада и русским православием, где стали почитаться иконы Богородицы «Семистрельная» и «Умягчение злых сердец»). Особой сопричастности Божией Матери искупительному подвигу Сына посвящено немало размышлений богословов, художников и поэтов. В числе наиболее ярких примеров – написанная в XIII в. латинская стихотворная молитва Stabat Mater, которая со временем была включена в число текстов Мессы Семи скорбей Девы Марии. Наиболее вероятным автором этой молитвы принято считать итальянского монаха-францисканца и известного поэта Якопоне да Тоди (ок. 1236–1306), славившегося своим талантом. А вот один из лучших ее стихотворных переводов на русский язык, принадлежащий перу незаслуженно забытого поэта Серебряного века и христианского философа Эллиса[2]:

STABAT MATER DOLOROSA

Предстояла Матерь Божья,

горько плача, у подножья

пригвожденного Христа,

и была пред Ней, смятенной

и мечом насквозь пройденной,

кровь святая пролита.

Как печалилась, рыдая,

Матерь Божья Пресвятая,

видя Сына Своего,

как томилась, горевала,

в скорби слезы проливала

перед муками Его!

Смертный, кто не возрыдает,

зря смятенный, как страдает

Матерь Божья у Креста,

кто, едва на Матерь взглянет,

сопечальником не станет

Сопечальницы Христа?

Перед Ней за род греховный

безглагольный, безвиновный

сладкий Сын Ее и Бог,

под бичом язвим жестоко,

умирая одиноко,

испустил последний вздох.

Матерь Божья, ток любови!

дай мне стать причастным крови

и печали Твоея,

чтоб к Христу любовью смело

сердце вечно пламенело,

чтобы с Ним