— Ну, и сколько их? — спросил он стоявшего рядом Бальбока.

— Точно не знаю, — смущенно ответил худой. — Немногим больше восьмидесяти, я полагаю.

Гиргас ненадолго задумался.

— Это больше дюжины? — спросил он затем.

— Да уж.

Искаженные шрамами черты лица Гиргаса искривила ухмылка.

— В таком случае, их действительно много…

Внезапно из лесу раздалось пронзительное, злобное ворчание. Орки как зачарованные уставились на темную листву. Снова раздалось ворчание, затем треск и хруст ломающихся ветвей. А мгновение спустя из кустов вывалилось что-то большое и серое.

При виде несущегося к нему варга, Гиргас издал громкий боевой клич. Варги не были обычными волками, это были огромные бестии с убийственными когтями. Они родились от темного волшебства во времена Второй войны, и некогда служили оркам ездовыми животными. Прошли века, и другие расы тоже научились подчинять их себе; особенно хорошо укрощать их удавалось гномам. Воин, сидевший на узкой спине варга, хохотал и визжал как сумасшедший, а тварь мчалась прямо на Гиргаса.

Предводитель орков действовал, не мешкая ни секунды.

С быстротой, которую вряд ли можно было ожидать от существа его телосложения, он устремился вперед и поднял вверх свой меч, как раз в тот самый миг, когда варг добрался до него и поднялся на задние лапы. Гиргас вонзил в грудь бестии оружие по самую рукоять, прежде чем смертоносные лапы успели его коснуться. Существо не сразу осознало свой конец; оно все еще стояло перед орком на задних лапах и рычало. Постепенно рычание перешло в хрип, когда Гиргас одним движением вспорол ему брюхо по всей длине.

Внутренности зверя вывалились прямо на Гиргаса, что еще больше разъярило последнего. Когда варг рухнул перед ним, он обезглавил незадачливого всадника прежде, чем тот успел понять, что происходит.

Держа в лапе клинок, с которого капала кровь, Гиргас издал ликующий крик; к нему присоединились и все остальные орки своры. Вопль прогремел над опушкой, несясь, подобно вихрю, навстречу гномам, в следующий миг высыпавшим из зарослей.

Гиргас был прав — их было действительно много. Лес пролился зеленой волной нападающих, и хотя гномы были мельче орков, впечатление они производили угрожающее. Широко раскрыв рты в боевом кличе, они смотрели на орков ослепленными ненавистью глазами, а на них была направлена фаланга смертоносного оружия.

— Лучники! — успел еще крикнуть Гиргас, но далеко не все орки смогли спустить с тетивы смертоносную стрелу. Лишь немногим — и среди них был мужественный Бальбок — удалось это, и бежавшие в первых рядах гномы словно наткнулись на невидимую стену. Но за первой поднялась вторая волна нападающих, и орки оказались вовлечены в ближний бой.

— Вперед, черви! — раздалось громкое рычание Гиргаса. — Или вы собрались жить вечно?

Враждующие полчища столкнулись с ужасающей силой. О правильном боевом построении не могло быть и речи, у орков — потому, что строиться времени уже не оставалось, у гномов — потому, что в азарте битвы они забывали обо всяком порядке. Под громкие боевые кличи они устремились на орков, но для тех атакующих, что возникали непосредственно перед Гиргасом и Бальбоком, предполагалось слишком скорое окончание борьбы.

Издавая хриплые крики, Гиргас размахивал секирой: его меч остался торчать в расколотом черепе врага. Теперь командир орков описывал оружием широкий крут, чтобы держать атакующих подальше от себя. Раны, которые оставляла острая как бритва, секира, были ужасны. Казалось, предводителя орков окружали фонтаны зеленой гномьей крови; они, словно гейзеры, с шипением устремлялись вверх повсюду, где находило себе пищу Гиргасово оружие. Сражавшийся рядом с ним Бальбок отбросил секиру и схватился за свой сапарак, на который по очереди насаживал атакующих.

Остальные орки сражались не менее славно, но масса гномьих воинов, высыпавшая на опушку, сильно теснила их. Все больше орков падали наземь, на орошенное кровью болото, в которое превратилась опушка под ногами бойцов. Поначалу бреши, оставленные погибшими товарищами, закрывали другие орки, но вскоре их ряды поредели, и, хотя на каждого убитого приходилось по два мертвых гнома, численное превосходство противника ощущалось все сильнее и сильнее.

Это была беспощадная борьба. Зеленый жизненный сок смешивался с черной кровью орков, пропитывал топкую землю, и пройдут десятилетия, прежде чем на этой опушке что-нибудь сможет вырасти. Запах пота и еще теплой крови напитал утренний воздух, и повсюду сражались, убивали, рубили головы.

В центре сражения был Гиргас. Одному из гномьих воинов он отрубил правую руку и тут же принялся за следующего, которого сразил одним-единственным взмахом своего мощного оружия. На скрючившегося перед ним гнома с отрубленной рукой он уже не обращал внимания, а тот, хотя и был тяжело ранен, пополз по телам своих мертвых товарищей к ногам Гиргаса, сжимая в оставшейся руке кинжал. И в тот миг, когда Гиргас раздробил череп очередному врагу, однорукий нанес удар.

Предводитель орочьей своры от неожиданности удивленно хрюкнул, опустил взгляд и увидел в своем сапоге гномий кинжал. Его секира взметнулась вверх, и почти небрежным движением, словно орк собирался отмахнуться от назойливого насекомого, убила покалеченного гнома, совершившего этот подлый поступок. И все же на миг Гиргас отвлекся — и этот миг использовали другие противники, окружавшие его.

Когда Гиргас заметил судорожное подергивание своего левого плеча, он сначала не понял, что произошло. Только когда он попытался поднять лапу и это ему не удалось, орк заметил гномью стрелу, вонзившуюся между наплечником и латами. Гномам было недостаточно снабжать свои стрелы наконечниками с крючками — обычно их еще и смазывали ядом. Гиргас уже чувствовал его действие, движения его стали вялыми и замедленными. Но он продолжал сражаться, яростно, преисполненный решимости увести с собой во тьму Курула как можно больше атакующих.

— Только подойдите! — прорычал он. — Варг и пара стрел? Это и все, что у вас есть?

Гномы разъярились сильнее и накинулись на него более решительно. Откуда-то прилетело копье и вонзилось в правую ногу Гиргаса, и он еще только падал на колени, когда к нему, словно рассвирепевший дикий зверь, подскочил один гном. Вцепившись в орка, низкорослый воин умудрился закрыть ему лицо так, что Гиргас ничего не видел, и махал своей секирой вслепую.

— Помогите мне! — крикнул предводитель своим воинам. — Черт побери, червяки безмозглые, да помогите же мне! — Но остальные орки, включая Бальбока, были слишком заняты тем, что спасали собственные шкуры.

Наконец Гиргасу удалось оторвать от себя гнома, закрывшего ему обзор; он и не заметил, что когти врага оставили на коже глубокие кровоточащие царапины. Орк швырнул маленьким зеленым воином в нападающих, но когда вновь поднял секиру, чтобы раскроить череп врагу, чья-то сабля отрубила ему лапу ниже локтя, и секира вместе с по-прежнему крепко сжимавшей ее лапой упала в грязь.

Гиргас поглядел на окровавленный обрубок и зарычал от злости и ярости — и тут гномы навалились на него, словно саранча, и предводитель орков, крича и ругаясь, упал, погребенный под кучей зеленых тел.