пруда, шелест листвы деревьев, колышимой лёгким утренним ветерком напомнили ему морской прибой, а пригревающее солнце увеличивало эффект присутствия на далёком пляже.

В полудрёме видений Макса до него доносился, казалось, мерный голос Сенкевича, повествующий о далёком шумящем море.

– …И даже этот водоём несёт в себе отпечаток древних времён, тех, когда огромный утюг ледника прошёлся по нашей планете, перенеся на тысячи километров мегатонны минеральных пород, раскатав и раздробив огромные холмы, срезанные им словно рубанком. Здесь он и остановился, перед неподвластной ему каменной грядой, да так и растаял от безысходности времён, оставив после себя пласты песка, перемешанные с камнями разной величины.

Воображение Макса вдруг нарисовало огромный ледяной панцирь, со скрипом движущийся по планете, скрип этот был каким-то странным, не похожим ни на скрип железа по камням, ни на скрип пенопласта по стеклу, скорее он походил на скрип несмазанного колеса старой телеги с расшатанными втулками колёс. В следующее мгновение перед его взором, на фоне нависающего километровой стеной ледника, возникла исполинская карусель, представлявшая собой огромный столб с канатными петлями, прикреплёнными к некоему подобию колеса закреплённого на вершине столба. Вокруг столба, продев одну ногу в петли канатов, в исступлении бегали маленькие человечки, изредка отрываясь от земли и взмывая высоко в воздух. Рядом с каруселью виднелся фанерный щит, с надписью «Карусель продаж, раскрути и пролети». Около щита прыгала на одном месте бойкая женщина в синем хэбэшном халате, и звонко хлопая в ладоши, кричала

– Крутим, крутим карусель! Крутим, крутим, карусель! Кто отстал – тот проиграл!

На груди женщины был приколот бейджик со странной надписью «активатор мотиваций». Макс условно её прозвал «карусельщица»

В карусельщице он узнал Ираиду Анжеловну, начальницу филиального отдела продаж. Ираида Анжеловна была женщиной со странной и сумбурной судьбой, о чём красноречиво говорило её отчество, а точнее – матчество.

Мать Ираиды Анжеловны – Анжела Поликарповна, была пламенной комсомолкой и страстной поклонницей Клары Цеткин, неистово боровшейся за права женщин среди окружавших её мужчин. Поскольку в то время понятие «феминизм» неискушённому советскому мужику было не знакомо, то в среде трудовой интеллигенции «шестидесятников» Анжела считалась женщиной несколько странноватой, а среди трудового пролетариата просто «ушибленой» в жёсткой и нецензурной трактовке этого слова. Тем не менее, она умудрилась родить дочь, записав в её отчество своё имя, дабы обозначить свою лютую независимость от мужской части общества, что вместе с воспитанием не преминулось сказаться на дальнейшей судьбе маленькой Иры. Ира выросла в ту самую Ираиду – одержимую истеричку с вечно пламенно-горящим взором, с энергией белки в колесе, бросающейся в любое новое дело, затаскивающей в водоворот своей одержимости окружающих, и с такой же одержимостью бросающей это новое дело. Вследствие вышесказанного, коэффициент полезного действия Ираиды Анжеловны в любом начатом ей серьёзном деле был равен нулю или показателям с отрицательной степенью эффективности. Из Ираиды возможно бы вышла хорошая пионервожатая и массовик-затейник, но на беду коллег, судьба её занесла в сферу продаж.

Ираида подбежала к бегающим человечкам и начала их подгонять, чтобы они бегали активнее и активнее, бегая вокруг карусели, она продолжала кричать

– Крутим, крутим карусель! Крутим, крутим, карусель!

Видимо, у одного из бегающих человечков от этой круговерти вконец закружилась голова и он, споткнувшись, потерял равновесие и, описывая длинную дугу, полетел по инерции прямо в центр вращения, с глухим стуком впечатавшись своей башкой в разукрашенный карусельный столб.

– Выбыл – констатировал Макс, глядя на валяющееся под столбом подрагивающее и скрюченное тело.

Панцирь ледника тем временем приблизился на опасное расстояние к карусели, грозясь размочалить ничего не замечающих менеджеров, крутящихся в своём иступлённом безумии.

Ираида, увидев нависшую над ними угрозу, кинулась к своему постовому прикарусельному столбу со щитом и несколько раз подряд нажала прикреплённую на нём кнопку сигнального звонка. От разнесшейся резкой и звонкой трели Максим непроизвольно вздрогнул и … проснулся. Он по-прежнему сидел на парковой скамейке и рядом что-то увлечённо рассказывал Петрович. Действительно, манера его разговора и тон подачи информации напоминали интонацию Сенкевича, ведущего когда-то давно, во времена детства Максима, телепередачу «Клуб Кинопутешественников», он что-то вещал про ледники прошлого и пески настоящего.

Телефон Макса трещал, заливаясь трелями. Максим посмотрел на экран, звонила Ираида Анжеловна. Макс нажал кнопку приёма, в телефоне что то громко тараторило.

– Курсы, какие курсы? Суббота же – непонимающе буркнул в трубку Макс – а…вспомнил, хорошо, скоро буду.

– Забыл совсем – пояснил вопросительно глядящему на него Петровичу Макс – верёвочные курсы у нас сегодня с коллегами. Надо идти.

– Это что-то из туризма? Кружок скалолазания? – спросил Сергей.

– Да не, корпоративное мероприятие, единение, тимбилдинг, все дела. Конкурсы, эстафеты, прыжки со стола – пояснил ему Макс – всем быть обязательно, фирма платит.

– Ааа, «Весёлые старты»! – понимающе протянул Петрович – Полезное дело, ну давай, пока, не подкачай там, удачи!

– Пойду я. Счастливо оставаться – Макс пошагал в сторону стадиона, находящегося неподалёку, где уже вяло бродили его коллеги, собравшиеся на очередной тимбилдинг, который, по мнению руководства, должен был помирить «мудаков с не мудаками».

– Ты это, алкоголя не пей только там, не надо – напутствовал вслед Петрович.

Максим лишь махнул рукой, не оборачиваясь.

«Узелок завяжется, узелок развяжется»

Войдя на стадион, Максим увидел, что менеджеры его фирмы, все, как один, выстраиваются «по линейке», под чутким руководством какой-то полнотелой аниматорши (позже, он узнал, что эта тетенька – коучер-креатор, а на «аниматоршу» она сильно обижается). Аниматорше помогала Ираида Анжеловна, как обычно, громко и визгливо вращающаяся не по делу вокруг всего коллектива. На шее её был повязан ярко-алый длинный шёлковый шарф с корпоративной символикой, который она надевала на каждое мероприятие, проводившееся в их фирме. Шарф развевался от стремительных движений Ираиды, словно государственный флаг над Кремлёвским дворцом в ветреный день. В отличие от тщедушной иссиня-бледной Анжеловны, аниматорша была дородной бабой, способной не только коня ударом на скаку одним кулаком вырубить, но и угоревшего пожарного из горящей избы на себе вынести. Громко командуя менеджерским сбродом субботнего утра, она напоминала одновременно – матрону, командующую батальоном, терминатора в роли Арнольда Шварцнегера и трансформера Мегатрона. Максим сразу же прозвал её – «Аниматронша».

Тем временем, Аниматронше удалось расставить менеджеров, заплетающихся в своих собственных ногах и, зычно рявкнув, успокоить разбушевавшуюся, и только мешавшую ей Анжеловну, которая так же, как и все, заняла место в общем построении.

– Сегодня, вы собрались здесь, чтобы познать единение и проникнуться общим духом одной команды! – шаблонно прогремела своим командным голосом Аниматронша – и каждый уйдёт