— Как твое имя?! — резким голосом спросил Парацельс. От этого голоса у Тони заложило уши. Он уже хотел было ответить, как его зовут, но внезапно проговорил совершенно чужим голосом:

— Оставь… меня… в покое… старик…

— Как твое имя?! — снова повторил Парацельс, и его рука стала еще тяжелее.

— Гай… Юлий… Цезарь… Отстань от меня… — проговорил кто-то внутри Тони.

Парацельс положил вторую руку на горб Тони и повторил свой вопрос.

— Старик!!! — завопил некто. — Прекрати, мне же больно!.. Ну ладно, я скажу тебе, я Фог…

— Не очень удачное имя для «змеи»… — проговорил Парацельс. — Фог!..

— Ай! Ну пусти, старик, оставь этого мальчишку мне…

— Фог! Выходи! — резко скомандовал Парацельс.

По телу Тони пробежала первая рвотная конвульсия.

— Не выйду, Пар-р-рацельс-с!.. Я скорее убью мальчишку!.. — визгливо проорал Фог.

— Силами, данными мне свыше, я заклинаю тебя, дитя «змеи»: выходи!.. — Голос Парацельса загремел под сводами комнаты, и казалось, стекла задрожали от такой силы.

— Ай! А-а-а!.. — Тело Тони затряслось и забилось о кушетку. Затрещали кости, а из горла вырвался какой-то булькающий звук.

«Он убьет меня… — промелькнуло в сознании у Тони. ~ Они оба убьют меня…»

Тело содрогнулось в последний раз, и изо рта изверглась коричневая кровавая масса. Она полилась в таз и на одежду удерживающего Тони Парацельса.

— Кажется, я умираю, сэр… Столько крови… — неожиданно пришел в себя Гарднер.

— Не бойся, Тони, это дурная кровь…

Очередной приступ сотряс тело. Внутри Тони что-то оторвалось и с металлическим лязгом упало в таз.

— Ну вот, «змея» покинула твое тело, — сказал Парацельс и разжал свои стальные объятия. Тони почувствовал, что может дышать. Он попытался глубоко вздохнуть, но закашлялся.

— Не делай пока глубоких вдохов. Твои легкие еще не привыкли к большому объему, — предупредил старик. Тони приоткрыл глаза и увидел перемазанного в крови улыбающегося Парацельса.

— Спи… — сказал старик, и Тони тотчас заснул.

…Полицейский автомобиль стоял на обочине шоссе, и его синяя мигалка яркими вспышками фиксировала длинные струи дождя.

Поеживаясь от непогоды, полицейский нагнулся к лежащему на шоссе человеку и проверил у него пульс.

— Эй, Реми Он еще жив, вызывай «скорую помощь»! — крикнул он своему напарнику.

Пока Реми вызывал «неотложку», Ганс Пайпер, так звали первого полицейского, сходил к машине и принес запасной дождевик. Он накрыл им лежащего человека и, посчитав, что сделал все возможное, вернулся в машину.

— Сказали, что через семь минут будут здесь, — сообщил Реми, убирая передатчик. — Чего он босой-то?

— А кто его знает? Может, долбануло машиной так сильно, что ботинки соскочили. Такое случается. Помнишь того, на окружной дороге?.. Так он вообще в одних трусах остался, когда его протащило сквозь лобовое стекло.

— И выжил…

— Да, выжил и подал на нас жалобу, что уперли его бумажник… Дай закурить.

— Кури свои.

— У меня кончились. Не жадничай, Реми, дай сигаретку…

Реми достал из кармана смятую пачку и протянул напарнику.

— Какой позор, Реми, курить «Кан-Кан». Ты же сержант…

— Не нравится, не кури. — И Реми протянул руку, чтобы забрать свои сигареты.

— Ладно-ладно. Ты хороший товарищ, Реми, спасибо.

В темноте одна за другой щелкнули две зажигалки.

— Не похоже, чтобы его сбили, Ганс, — продолжил разговор Реми, глядя через лобовое стекло на прикрытое дождевиком тело. — Если бы его стукнули так, что он переобулся, тело лежало бы в кювете метрах в тридцати от дороги.

— Ну ты грамотей, — покачал головой Ганс. — Его могли сбить, а потом ограбить… Слушай, — Ганс потянул носом, — а чем это пахнет?..

— А чем пахнет? Я не чувствую…

— Пахнет хорошим табаком… Мы курим твое дерьмо, а пахнет хорошим табаком… Ах ты сукин сын, — начало доходить до Ганса Пайпера, — мне дал «Кан-Кан», а сам курит «Каравеллу»!.. Пошел вон из машины, жмот! — И Ганс стал выталкивать Реми под дождь.

Появление «скорой помощи» спасло сержанта от расправы.

Полицейские вышли из машины и помогли санитарам загрузить пострадавшего в «неотложку».

— Наверняка его ограбили, — глядя на отъезжающую машину, сказал Реми. — Он же в одной пижаме остался…

— Ладно, Реми, забудь. Теперь это уже не наше дело, и вообще, давай-ка покурим твою «Каравеллу»…

…В больничной палате было тихо. Дежурный светильник едва освещал помещение и неподвижно лежащего на койке человека.

Пациент был облеплен датчиками, тянущими свои хвосты к большой железной коробке.

Коробка мигала лампочками и время от времени попискивала, выдавая бумажную ленту со сложными значками.

Дверь открылась, и в палату вошли трое — молодая медсестра и два врача.

— Тэкс-тэкс, — сказал тот, что был постарше, и посмотрел на бумажную ленту. — Оч-чень любопытно. Полюбуйтесь, коллега.

Второй врач, помоложе, тоже взглянул на ленту и сказал:

— Ага… Действительно любопытно… Дверь в палату приоткрылась, и раздался голос старшей медсестры:

— Доктор Перес, вас просят зайти в ординаторскую. На минуточку…

— Уже иду, — ответил тот, что постарше, и, обращаясь к своему коллеге, сказал:

— Подождите меня здесь, Гийом. Я вернусь, и мы продолжим.

Едва за Пересом закрылась дверь, молодой врач обнял медсестру и с жаром прошептал:

— Ну так как, Сюзи, насчет поездки за город? Я обещаю тебе водопад наслаждений… — И доктор Гийом привлек Сюзи к себе, намереваясь ее поцеловать.

— Ой, кажется, он приходит в себя… — Сюзи вывернулась из его объятий, и в это время послышались шаги Переса. Он вошел в палату и пробубнил:

— Идите и вы, Гийом. Нужно подписать обращение.

— Что за обращение?

— Ну, из-за того миллионера, что умер неделю назад… Его родственники подали на нас в суд.

Как только Гийом вышел из палаты, доктор Перес подскочил к медсестре и, схватив ее за грудь, прошептал:

— Ну так как насчет моего домика у озера, Сюзи? Жена уехала на целый месяц. Я обещаю тебе прибавку к жалованью и самый удобный график дежурств… — Доктор Перес привлек девушку к себе и попытался ее поцеловать.

— Пациент, сэр, он приходит в себя… — повторила свой прием Сюзи.